Двести ярдов. Два гребаных футбольных поля. Долгий путь со сломанной рукой, обмороженными кистями и раненой ногой.

Очень долгий путь.

Господи Иисусе.

— Первые пятьдесят ярдов сумел пройти. — Голос Дейва тоже звучал тихо, но он почти шептал, когда закончил: — Остаток пути ему пришлось ползти.

Чейз закрыл глаза и опустил голову.

Он не должен был так запускать ситуацию. Он должен был выследить паренька или раньше отправить за ним Дека. Он не должен был сдаваться и медлить. Он должен был поднажать.

Он этого не сделал.

Господи Иисусе.

— Капкан старый, — продолжил Терри. Чейз открыл глаза и посмотрел на него. — Вероятно, его установили много лет назад и забыли. Он весь проржавел. Его занесло снегом. Мальчик не смог бы его увидеть, даже если бы передвигался днем. Угодить туда — чистое невезение.

Малахии, похоже, очень не везло.

Но часть этой неудачи была на Чейзе.

— Он большой любитель оставаться невидимым, Чейз, — вставил Дэйв. — Много следов найти не удалось, и если освещение будет лучше или вернуться днем, узнаем больше, но, похоже, он их заметал. Мы обошли изрядно большой периметр, но обнаружили лишь следы животных, а единственные его следы — это несколько, ведущих к капкану, с которыми он, вероятно, был не в состоянии возиться, и следы, ведущие от капкана к сараю. Вокруг капкана много разворошенного снега.

— Обнаружил несколько капель, похожих на кровь, — вставил Терри, — на пути с северо-восточного холма к капкану.

— Его избили еще до того, как он попал в капкан, — пробормотал Дек.

— Да? — спросил Дэйв.

— Раненая нога из-за капкана, но у него сломана рука и лицо в синяках. Такое капкану не под силу, — объяснил Дек.

Офицеры кивнули.

Но Чейз думал об избитом ребенке со сломанной рукой, у которого все еще хватило присутствия духа, чтобы заметать свои следы на снегу.

Кто, черт возьми, его избивал, от кого он прятался и почему?

Эти вопросы были до странности исключительными и в то же время всеобъемлющими. Каким-то образом, тот, кто это делал, получил для этого возможность.

Но об этом месте они не знали. Мальчик держал его в секрете.

Так как же его продолжали избивать?

Терри посмотрел на Чейза.

— Хочешь, чтобы доставили прожекторы?

Чейз посмотрел на часы, затем его взгляд переместился на Терри.

— Не ночью. Завтра утром мы вернемся, лучше осмотримся при дневном освещении, пройдемся по следу тех кровавых капель, проверим, сможем ли что-нибудь выяснить.

Дэйв и Терри кивнули.

Чейз неохотно повернулся к сараю.

— Там кошмар, чувак, — пробормотал Дэйв. — Терри потерял свою невинность полицейского, увидев это.

Потрясающе.

— Сегодня мне не уснуть, — пробормотал Терри, взглянув на сарай, а затем снова на Чейза. — Сколько лет ему было?

— Не было, а есть. Девять, может, десять, — ответил Чейз.

— Да, есть, конечно, — снова пробормотал Терри, на этот раз быстро, а затем спросил: — Он в порядке?

— Нет, — ответил Чейз.

— Это понятно, — пробормотал Терри.

Чейз некоторое время изучал Терри и решил не говорить ему, что это его не последняя бессонная ночь. Из-за этих воспоминаний и того, что ему только предстоит увидеть. Дорожные аварии. Бытовые ссоры. Жестокое обращение с детьми. Самоубийства. Передозировки. Маленький городок не означал мелкое преступление. Даже при чистых на руку полицейских. Если он останется на этом пути, сделает это своей карьерой, ему хватит воспоминаний, чтобы те преследовали его во снах до конца его жизни.

Если только он не найдет хорошую женщину, которая будет спать рядом с ним.

С этой мыслью Чейз повернулся к сараю, готовый создать нового призрака, который будет преследовать его, призрака, которого могла одолеть только Фэй Гуднайт.

Он почувствовал, как Дек идет рядом с ним, и вместе они направили лучи фонарей на дверь. Покосившуюся, с покоробленными досками. С большими зазорами, как и весь сарай. Ветер, снег — все это прорывалось внутрь и оседало там.

Жалкое убежище, но для отчаявшегося ребенка это было лучше, чем ничего.

Дверь пьяно болталась на петлях, держась благодаря чуду. Сарай построили не в этом десятилетии и не в прошлом. Им, как и капканом, не пользовались и о них давно забыли. Летом это могло быть отличным укрытием. Зимой же сюда могло загнать лишь отчаяние.

Чейз осторожно распахнул дверь, вошел внутрь и сильно напряг все реакции своего тела, размахивая фонариком и стараясь не дышать.

— Помни, парень пролежал здесь какое-то время, чувак, — прошептал Дек позади него.

Запах красноречиво свидетельствовал об этом. Как и состояние спального мешка. Малахия был не в состоянии пошевелиться, так что недельное пребывание обездвиженного тела было ясно видно и смердело в маленьком пространстве. Спальный мешок был расстегнут и широко распахнут, чтобы вытащить из него мальчика, так что внутри все было изрядно перепачкано немалым количеством экскрементов, мочи и обильным количеством запекшейся крови.

Чейз водил фонариком вокруг, следуя взглядом за лучом. С одной стороны сарая Малахия оборудовал себе спальную зону. Под спальным мешком были подстелены какие-то тонкие, рваные куски ткани. Они выглядели грязными, их точно выбросили. Скорее всего чей-то мусор. Поскольку они были постелены под спальным мешком, это означало, что, пока Чейз и Фэй не дали ему этот мешок, он спал на них. Чейз даже не мог разобрать, одеяла это или тряпки. Но они определенно не могли защитить его от холода.

Поверх этого беспорядка лежала маленькая круглая подушечка, определенно кем-то выброшенная, — набивка торчала из дыр грязного материала.

Его подушка.

У подушки лежал разорванный пакет с хлебом, словно это делали неловкими руками, на упаковке и разбросанных белых кусочках засохла кровь. Восемь пустых бутылок воды. Шесть пустых банок энергетика. Бутылка с шампунем валялась на боку, на ней кровь, крышка открыта, шампунь вытекает. Тюбик Неоспорина, без крышки, выжат насухо. Два яблочных огрызка. Пустой пакет из-под мини-морковки с мазками крови. Четыре кожуры от бананов, теперь коричневые, не ровно очищенные, а разорванные, на внутренней стороне видны следы зубов. Мякоть он выгрызал. Закрытый флакончик ибупрофена с кровавыми отпечатками опрокинут на бок. По всей видимости, сломанная рука и отмороженные пальцы мешали ему снять крышечку, но боль была достаточно сильной, чтобы попытаться. Ёмкость с молоком открыта и тоже лежала на боку, жидкость там все еще оставалась, и кислый запах смешивался со смрадом. Фонарик, который Фэй купила Малихии, валялся среди этого бардака, лампа указывала на спальное место, но теперь уже не горела.

Чейз провел лучом фонаря по задней стене и почувствовал в животе спазм.

Шесть пластиковых ящиков из-под молока, вероятно, украденных с задворок