Старший офицер «Нового Тобола» капитан-лейтенант Радкомила Тирич

Я росла впечатлительным и пугливым ребенком. С самого раннего детства мне снились кошмары. И это были очень странные кошмары... Откуда они только брались? Их сюжет был всегда один и тот же. Я стою на холме. Вокруг - безмятежность раннего лета: безоблачное небо, лес вдалеке, поле созревающей ржи передо мной - обычный пейзаж родной Склавении... Беззаботно жужжат пчелы, кружась над цветами, пташки щебечут в кустах. Из поселения доносятся голоса людей, занятых своими обычными хлопотами. Кто-то поет, кто-то весело смеется... Лениво перепаиваются собаки... Блеют овцы...

И вдруг наступает тишина. Все звуки исчезают. Все замирает, словно прислушиваясь. И по-прежнему светит солнце и колышется рожь, все так же синеет небо, но предчувствие неотвратимой беды наваливается тяжкой невидимой глыбой... Тишина становится оглушительной, и я замираю в неизбывном ужасе, зная, что вот-вот, еще секунда - и произойдет непоправимое... страшное... И вот я вижу, как земля начинает трескаться у меня под ногами. Трещины повсюду. Черными кривыми линиями рассечено поле, дорога к поселению. Трещины увеличиваются и... земля вдруг начинает осыпаться. А там, внизу - пустота. Черная, как само Ничто. Мой мир рушится точно глиняный горшок. Быстро и беззвучно. Все исчезает, пожираемое Пустотой... Наконец я остаюсь на единственном кусочке тверди, а вокруг ничего нет. И вот эта твердь начинает вибрировать у меня под ногами, и затем летит вниз. Но я - я остаюсь висеть посреди Пустоты. Я кричу изо всех сил, но не слышу звука своего голоса. Только Пустота вокруг - хищная, страшная, равнодушная тьма. Ни огонька, ни звездочки, ни звука... И я начинаю растворяться в этой тьме, сама превращаясь в нее, в Ничто... «Нет, нет, нет!» - мысленно кричу я, старясь удержать себя в целости... и в этот момент просыпаюсь.

Наверное, именно этот сон стал причиной того, что, повзрослев, я решила поступать в Военно-Космическую Академию. Мне хотелось преодолеть страх перед Тьмой. Мне вообще хотелось избавиться от всех страхов, стать уверенной в себе, самодостаточной, уважаемой гражданкой Империи. Мне хотелось носить красивую форму офицера космического флота и производить на людей впечатление своей строгостью и военной выправкой.

Академию я закончила вполне успешно, однако моя карьера не задалась. Система профориентации распределила меня в военно-транспортный флот и вместо службы на ударном крейсере или дальнем разведчике мне пришлось удовольствоваться ролью космического извозчика. Дело это нужное и важное, но напрямую не связанное с уничтожением врага, а мне хотелось большего. Возможно, так на моей психике сказались страхи детства, что навсегда закрыло мне дорогу в боевой состав. Словом, я так и не нашла покоя. И, хоть, Пустота перестала преследовать меня во сне, я очень хорошо ощущала ее в душе. Я сама не знала, чего я хочу. Но уж точно мне не хотелось возвращаться в тихий пасторальный мирок родной планеты - туда, где все так предсказуемо, размеренно и упорядоченно.

А после того, как погибли мои родители, я и вообще перестала об этом задумываться. Это была ужасная история... Тогда, двенадцать лет назад, мать с отцом первый раз решили сами посетить меня на месте моей службы - и надо ж было такому случиться, что на пассажирский лайнер, на котором они летели, напал боевой корабль одного их непримиримых кланов темных эйджел. Эти мерзкие твари ненавидят Империю, потому что та лишила их чувства расового превосходства и низвела до уровня одного из старших разумных видов, а потому готовы совершать любые зверства. Наши планеты очень хорошо защищены, а иначе непримиримые нападали бы и на них, с целью убить как можно больше гражданского населения. И в тоже время Империя старается щадить своих врагов, предпочитая почетную капитуляцию полному уничтожению. И это правильно, потому что мы цивилизованные существа, а они двуногие дикие звери. Однако я не в обиде на своих боевых подруг из числа эйджел, и не переношу на них ту ярость, что у меня вызывают Непримиримые. Мы одна команда, воины объединенного человечества, которые должны вымести из Галактики всю дикость и принести в нее мир и покой.

После того как на Склавении у меня больше не осталось близких людей, меня туда больше не тянуло даже в самой малой степени. Но в то же время никаких потрясающих перемен, о которых мне грезилось в юности, в моей жизни не происходило. Служба стала рутиной. Мне было не то что скучно, но все же в жизни не хватало чего-то главного.

Впрочем, когда на орбите моего существования появлялся мужчина, все начинало играть новыми, яркими красками. И всякий раз я безнадежно влюблялась... Появлялись надежды и мечты, любовь кружила голову, нашептывала сладкие иллюзии, соблазняла несбыточным, в которое хотелось верить... Ослепительный роман, безумство страсти... А потом... потом мы расставались навсегда. И тому были разные причины.

Но я не могла запретить себе влюбляться. Даже и сейчас у меня был человек, о котором я тайно вздыхала по ночам, злясь на себя за то, что опять «попалась». Это Федор Лазарев, наш командир. Наверное, у меня от природы влюбчивая натура. А может, мне просто всегда хотелось ласки и заботы... Не знаю. Но в этом случае я не могла рассчитывать ни на какую взаимность: мой «предмет» был со мной лишь холодно вежлив, как и со всеми подчиненными. Может, он и догадывался о моих чувствах, но виду не подавал. А раз так, то и я не считала возможным делать какие-либо намеки. Тем более это было бы уже как-то несолидно при моем положении...

Собственно, с некоторых пор я перестала называть это чувство влюбленностью - я стала говорить «он мне нравится», словно пытаясь обмануть себя. Но так и вправду было легче. Собственно, наша работа не предусматривала долгосрочных отношений, ибо, согласно правилам, пришедшим еще со Старой Земли, любой офицер мог прослужить на одном корабле не более пяти лет. Впрочем, многие даже находили в этом некоторое преимущество - это те, кто не способен на привязанность и предпочитает часто менять партнеров. Если же хочешь семью, желаешь осесть и обзавестись домом - скажи космосу «прощай». А на такое мало кто идет прежде, чем минет третья стабилизация старения и жизнь уже будет на излете.

Я же, на свою беду, всегда влюблялась всерьез. И когда по той или иной