умные и внятные представители правящего класса сомкнули ряды, как только решения были приняты. Как только Большой Совет принял решение ратифицировать союзы, заключенные посольством Бергерша, оппозиция войне, по словам Томаса Грея, рассматривалась как предательство. Это произошло в августе 1337 года. В конце сентября Парламент принял решение о выделении короне удивительно щедрой субсидии в размере трех десятых и пятнадцатой части, распределенной на следующие три года. В истории английского Парламента не было прецедента периодического налогообложения в таком масштабе. Важнейшие политические и стратегические решения не были оспорены, как это было в 1297 году. Грей и Монтегю с отличием сражались во Франции и сохранили свою горячую личную преданность Эдуарду III даже после того, как произошедшие события оправдали их сомнения[362].

Когда Парламент собрался в Лондоне 3 февраля 1338 года, были высказаны жалобы на некоторые неприемлемые методы правительства по сбору денег, но по главному вопросу король получил совет, который он хотел. Перемирия не должно было быть, только добровольное воздержание от военных действий до дальнейшего уведомления. Вторжение короля на континент должно было проходить по плану, если только Филипп VI не проявит интерес к возвращению потерянных Эдуардом III территорий во Франции, и была назначена дата отправления — 26 апреля 1338 года. Контракт на поставку шерсти провалился, и Парламент разрешил правительству получить оставшиеся 20.000 мешков другими способами. Они должны были быть получены в качестве принудительного займа у населения Англии. До половины запасов шерсти у каждого производителя могло быть реквизировано и оплачено по цене, в зависимости от качества, меняющейся от графства к графству. Реальная оплата должна быть проведена через два года[363]. Что касается кардиналов, то они не стали прибегать к арсеналу духовного оружия, который они продемонстрировали в декабре. Они составили предложения по официальному перемирию, которые члены свиты кардиналов отвезли во Францию в марте 1338 года французскому королю, но тот счел их "неискренними, враждебными и опасными для нашего королевства" и отверг их с порога[364].

Филипп VI позаботился о том, чтобы причины его отказа были доведены до его подданных. Он, как и его соперник, был чувствителен к требованиям общественного мнения и финансовым последствиям его игнорирования. Во Франции, как и в Англии, проводились мессы, процессии и молебны, напоминавшие о том, как бесстрашно Филипп VI рисковал жизнью ради защиты своего королевства. На щит были подняты недавние истории, столь же пристрастно и корыстно интерпретированные, как и те, которые епископ Грандиссон излагал своим слушателям в Эксетере: вероломство короля Англии, нарушившего оммаж, его отказ подчиниться беспристрастному арбитражу, его пиратские захваты французских судов и его планы агрессивной войны в союзе с врагами Франции в Германии; все это, говорили, французский король переносил с удивительным терпением, пока провокации не стали слишком серьезными, чтобы их можно было игнорировать[365].

* * *

Англичане не стали вести завоевательную войну в Сентонже осенью 1337 года, как, возможно, от них ожидали. Вместо этого люди Ингхэма переправились через Дордонь намного выше по течению, совершив по пути набег на город Сент-Фуа-ла-Гранд. Затем они смело вторглись в Ажене с севера и пересекли реку Ло у Вильнева. Этот извилистый маршрут позволил избежать сильных французских гарнизонов, которые блокировали долину Гаронны у Ла-Реоля и Марманда. К концу года англичане осадили Ажен, столицу провинции и резиденцию французского сенешаля. История этой осады очень туманна. Известно лишь, что она продолжалась несколько недель и закончилась неудачей. Вероятно, осада была снята силой в конце января или начале февраля 1338 года. Англичане отступили на восток, подальше от врага, и исчезли в южной Гаскони[366].

Ингхэм не завоевал никакой территории, но его предприятие затронуло чувствительный нерв. Ажене был очевидным пунктом вторжения для французских армий, в долину Гаронны. Овладение ею было жизненно важным для них. Однако их завоевание в 1320-х годах никогда не было полным. В 1338 году они заняли все значимые города, но англичане сохранили союзников и влияние, а также несравненный замок в Пенне на реке Ло. Благодаря этим преимуществам они смогли осуществлять многие полномочия правительства параллельно с управлением французской короны. Эдуард III даровал земли местным сеньорам, назначал их своими офицерами и выделял им доходы. Покровительство имело огромное значение[367]. Даже в самом Ажене англичане нашли друзей и пятую колонну среди видных горожан, которые сражались в армии Оливера Ингхэма. Французские чиновники приняли жесткие меры против их имущества и семей, но нервно докладывали начальству о своих сомнениях в лояльности и безопасности этого места. Здесь, как и во многих других провинциях позднесредневековой Франции, международная политика сводилась к игре местных интересов, борьбе соперничающих сеньоров за территорию и власть, постоянным распрям городов с баронами в отдаленных районов. И французская, и английская армии зачастую воевали не только с врагом но и собственными "друзьями"[368].

Филипп VI назначил двух "генерал-капитанов" на юго-запад, чтобы они удерживал завоеванные позиции на границе в течение зимы: Этьен де Лабом, магистр королевских арбалетчиков, который уже успел побывать там в начале 1337 года, и судебный чиновник королевского дома по имени Симон д'Аркери. Их назначение 13 ноября 1337 года, вероятно, было ответом правительства на рейды Оливера Ингхэма. Филипп VI поручил им тяжелую полицейскую работу, а не полномасштабную зимнюю кампанию, и большая часть их времени была потрачена на попытки навести порядок в изменчивой преданности жителей Ажене с помощью смеси политического давления и военной силы[369].

Масштабы их проблемы, которая так и не была до конца понята в Париже, можно проиллюстрировать на примере карьеры двух выдающихся сеньоров-англофилов этой номинально французской провинции. Арно де Дюрфор, сеньор де Фреспеш, и его сын, также по имени Арно, были мелкими сеньорами в долине реки Ло, чьи амбиции стать более крупными баронами во многом зависели от дружбы с Эдуардом III. Кроме того, они владели ценными землями на юго-западе герцогства в районе Байонны — территории, прочно находившейся под английским контролем. Поэтому у них были веские причины ценить английские связи. Арно-отец много раз посещал Англию и воевал в Шотландии. Он также имел скромные деловые интересы в Лондоне, занимаясь торговлей зерном и шерстью. Эдуард III осыпал его милостями, которые становились все более пышными по мере того, как с началом войны возрастала его зависимость от таких людей. Король назначил Арно большую пенсию, выплатил огромную задолженность по военному жалованью за три царствования, а в августе 1337 года назначил его и его сына капитанами Пенне. Когда французские генерал-капитаны прибыли в Ажене в феврале 1338 года, Арно находился в Англии, лоббируя перед королем и Вестминстерским Парламентом давно желанные обширные права на отдаленные районы в округе Пенне. Ничто, кроме захвата Пенне и постоянной военной оккупации, не могло уничтожить английское влияние в долине реки Ло, пока там процветал этот человек