Шери с ненавистью уставилась на чудовище, лицо которого теперь состояло лишь из выступающих надо лбом глаз и хищной пасти.

– Тронешь меня, убью, – прошипела она.

Кукла отшатнулась, а лицо ее снова сделалось плоским. Она согнула неуклюжие ножки и прыгнула на колено ректора, а потом, оттолкнувшись, на его плечо. Все это произошло стремительно, а не так неуклюже-медлительно, как вначале, когда демонова игрушка подкрадывалась к Шери.

– Папочка, забери меня. Она злая, - захныкала кукла тоненьким голоском. – Пойдем туда, где весело и вкусно. Мы поиграем там, а потом здесь. Правда, папочка?

– Правда, милая, – погладил Себастьян ее лысую головку. – Нам уже пора.

Он вышел из темницы, и снова стало темно.

Шери лежала в луже, на нее капала сверху вода, рот был полон крови – своей, а потому на редкость отвратительной. Она сплюнула и постаралась подняться на ноги. С третьей попытки ей это удалось. Придерживаясь за стену, чтобы не упасть, она обследовала темницу, держась за стены, то прыгая, то мелко передвигая связанными ногами. Окна здесь отсутствовали, а стальная дверь плотно прилегала к стене. Здесь не было ничего. Да и что можно разместить в коморке в два шага шириной и в пять длинной?

– Только покойника, – мрачно ответила сама себе Шери.

Если бы сейчас с ней был Кирюша! Он бы притащил нож, чтобы разрезать веревки. Но тогда, увидев сообщение Валентайна, Шери вылетела из раздевалки на улицу, не заскочив в свою комнату. Теперь она сожалела, что строго-настрого запретила Кирюше высовываться из комнаты без ее разрешения. Она боялась, что его засечет кто-нибудь из магов и убьет или запрет в вольере. Далеко не все так лояльно относятся к нечисти, как Валентайн, а так и не нашедшийся строп, выпущенный из клетки Арх’Мардутом, заставлял всех быть начеку.

При мысли о Валентайне сердце сжала тревога. Ректор что-то задумал. А учитывая, что в руках ректора была кукла Азилла, и те намеки-угрозы, что он бросал… Шери зажмурилась: ее чудесного, независимого, честного Валентайна его дядя собирался сделать управляемой куклой. Нет! Должен же быть какой-нибудь выход. Она попыталась нащупать в солнечном сплетении магию – но там было так же промозгло и холодно, как и в камере. Холод тонкими нитями шел от пут и оплетал все ее тело так же беспощадно, как веревки.

Шери задумалась. Но почему она решила, что перемещения стропа ограничены расстоянием? Стропы передвигаются, свершая прыжки в подпространстве. Конечно, их передвижения можно ограничить специальный магический заслон, на подобие того, что стоял в демонопарке. Но теперь Кирюша был свободен. На какое расстояние он может прыгнуть? Ведь когда маги выстраивают порталы, то для них главное не расстояние, а наличие ориентиров в виде образцов местного ландшафта и отсутствия помех вроде сточной воды. Для Кирюши таким ориентиром была Шери и Валентайн, после того как угостил стропа своей кровью. Но Шери Кирюша чувствовал гораздо лучше. Она была для него хозяйкой, главой рода, связанная с ним кровными узами. И он должен услышать свою хозяйку!

Шери облизнула разбитые губы. Главное, чтобы снаружи камера не была перекрыта магическим барьером наподобие тех, что ставились в демонопарке. И тогда у нее все получится. Должно получиться!

Она сосредоточилась, представив как можно точнее маленького проказливого стропа.

«Приди!» – мысленно воззвала она.

Услышав горестное «кир-рю?», ей захотелось заплакать от облегчения. Кирюша приземлился к ней на плечо, но почувствовав запах крови переместился в ее руки. Она осторожно прижала к себе маленького стропа, чувствуя как быстро бьется его сердечко.

– Теперь все будет хорошо. Кирюша, успокойся!

Он прижался к ней сильнее. Судорога прошла по его тельцу, а потом он издал странный звук.

– Ты плачешь? Кирюша, миленький, не надо. Я бы тебя погладила, но мне нужен нож. Видишь веревки? – прошептала Шери.

Строп вытер глаза и исчез, а она устало опустилась на пол. Напряжение отступило. Нет, она понимала, что развязать руки и ноги – это только полдела, но она уже сделала несколько шагов к своему спасению, и как только вырвется отсюда, то обязательно найдет Вэла и поможет ему. Вместе они справятся.

Чтобы стало немного теплее, она притянула колени к подбородку и обхватила их связанными руками. В голове шумело, и этот шум напоминал набегавшие на берег волны. Они накатывали то сильно, то слабея, шурша морским песком и перекатывая мелкие камушки.

Несмотря на приближающуюся грозу, море было лениво, лишь потемнело сильно. На фоне темно-лиловых туч, костяной замок казался по особому белым, а холм, на котором он стоял, радовал густым изумрудным цветом. Морха подняла голову, чтобы поймать первую крупную каплю, а потом с улыбкой посмотрела на свою пленницу.

«Это же я! Разве можно во сне видеть саму себя, но при этом быть кем-то другим?» - промелькнула удивленная мысль и пропала.

Как же Морха ненавидела эту худосочную белобрысую бестию, которая торжествующе ухмылялась ей в лицо. Словно это не Элеонору выдернули из ее примитивного мирка и приковали к дереву, а напротив, она упивается своей властью над поверженной соперницей.

Морха обежала взглядом фигуру соперницы и нахмурилась. Этот кобель задела девке ребенка! Кровь забурлила от гнева и, откликаясь на горе хозяйки, воздух вокруг нее защелкал, выпуская ее маленьких друзей. Стропы взволновано закружили над хозяйкой.

- Я поклялась, что не причиню физического вреда ни ему, ни тем, кто ему дорог, - дрожащим от сдержанной ярости голосом произнесла Морха. - Но кто сказал, что здесь тебя ожидает физический вред? Это - Xaoru Eldorau ar Morhio, место, где мы были счастливы, пока не появилась ты. Но Элдар забыл меня и дорогу в дом, который долгое время был нашим. Что же, значит, он и тебя забудет. Здесь нет времени, а значит нет и смерти. Возрадуйся, ты и твой ублюдок будут жить вечно.

Если демоница рассчитывала запугать, то просчиталась. Пленница хрипло засмеялась. Звякнула цепь, и маленький строп забился в ее руках.

- Элдар знал, что произойдет нечто такое. В отличии от тебя, он умеет не только убивать, он способен предвидеть будущее. Поэтому и подарил мне ключ, способный открывать любые замки. Ты не в силах меня удержать, ревнивая сука – ни в этом мире, ни в каком ином. Живи сама в своем мертвом королевстве, а я возвращаюсь к любимому.

Резкое движение рук, и строп полетел в демоницу, а из рук пленницы брызнуло сияние, пока не поглотило пленницу. Перед остолбеневшей от гнева и горя демоницей остался лежать обезглавленное тельце, а на дереве позвякивали цепями раскрытые наручники.

– Кир-рю, кир-рю…

Шери очнулась от беспокойных окриков своего стропа. В ногу кольнуло острым. Шери обрадовалась – Кирюша принес нож, и очень скоро обрывки веревок валялись на полу. Она вскочила, чувствуя, как в солнечном сплетении снова разгорается огненное солнышко. Силы возвращались быстро – их питал гнев и беспокойство за Валентайна.