Шрифт:
Закладка:
— Ты скучаешь по нему?
— Ну, — честно ответил Фредрик. — Как можно скучать по младенцу нескольких месяцев от роду? Скорее я скучаю по той жизни, которой мы не прожили вместе. По всему, что рассыпалось в прах.
Тересе встала, обняла его и собрала посуду со стола.
— Я рада, что ты рассказал мне. Я это очень ценю.
Фредрик попытался улыбнуться.
— Ты не жалеешь? — спросила она. — О том, что было вчера?
Он только усмехнулся.
— А ты?
Она поцеловала его в шею.
Фредрик вошел через пять минут после открытия. Посетителей почти не было, одни пенсионеры и приверженцы теории заговора — только они нынче и ходят в банк. Но этот банк им не подходил. Здесь пол был выложен мрамором, на стенах плитка, а часы показывали время в Лондоне, Шанхае, Сингапуре, Сиднее, Франкфурте, Токио, Лос Анжелесе и Нью-Йорке. Фредрик здесь раньше не был и ничего не нашел в бумагах родителей, что могло бы говорить о том, что им требовался частный банк.
Сотрудник банка был одет в костюм, и судя по бейджу, он не занимался обслуживанием клиентов, а занимал должность bank account manager[27]. Фредрик объяснил, что ему нужно, и клерк непонимающе на него посмотрел.
— Должно быть, это какая-то ошибка. Мы не планируем закрывать нашу услугу по предоставлению банковских ячеек.
— Не планируете? — Фредрик показал ему письмо, присланное на адрес его покойной матери.
— Хм, действительно как будто письмо отправили мы. — Голосок сотрудника был такой же тонкий, как и палец, которым он водил по бумаге.
— А что насчет ячейки?
— Все верно, ячейка под номером 6122 зарегистрирована на Кеннета Бейера. У вас есть ключ?
В помещение с ячейками вела тяжелая стальная дверь. Чтобы открыть ячейку, нужно два ключа. Тот, что был у Фредрика, и другой, который bank account manager принес на своей связке. Замок щелкнул, и дыхание Фредрика участилось. Когда ее открывали в последний раз?
— Вы проверяете соблюдение нами секретности? — Служитель покосился на него, ставя металлический ящик на стол и выдвигая стул. — Можете не торопиться.
Может, Фредрик ошибался. Может эта Сесилия не охотилась за ключом от ячейки. Он ведь нашел героин, который она подложила. Но открыв картонную крышку, вдохнув запах старой бумаги и типографской краски, прочитав написанную от руки записку, приклеенную к обложке папки, он знал, что здесь лежит что-то важное.
На записке стояла дата — 1993. Год, когда отец умер.
Там было написано:
«Моему сыну Фредрику.
Не знаю, когда и при каких обстоятельствах ты это прочтешь. Но я очень надеюсь, что к этому моменту ты будешь уже взрослым мужчиной. Надеюсь, ты продолжил свою карьеру в полиции и поэтому хочешь узнать, что делать с этими документами. Я проделал кропотливую работу, собирая их. Эта работа заняла у меня годы, чтобы обеспечить полную секретность. Как ты увидишь позже, мне это не удалось.
Если же ты все еще молод и по-прежнему в замешательстве насчет того, что делать со своей жизнью, верни эти бумаги на место. Не читай их. И уж точно не забирай с собой. Их ищут люди, обладающие властью. Опасные люди.
Долго я не проживу, а время, когда содержащееся здесь нужно обнародовать, еще не настало. Но оно придет. Поэтому я вынужден передать это бремя тебе.
С уважением, твой отец.
Кен Бейер был скуп на эмоции. И все же у Фредрика задрожали руки, и ему пришлось проморгаться, чтобы сдержать слезы
Обложка была из толстой выцветшей бумаги серо-желтого цвета. Отклеив записку отца, Фредрик увидел заголовок: От Венского братства до Чернобыля.
Венское братство. У Фредрика вспыхнули щеки. Венское братство — это ученые, которыми вдохновился пастор Дранге. Группа исследователей рас, которые до войны и во время нее проводили чудовищные эксперименты на людях.
Фредрик стал медленно водить пальцем по напечатанным на машинке буквам. От слез на бумаге остались следы. Взяв себя в руки, он стал листать.
Документы состояли из перечня оперативных приказов. Первый датирован 1946-м, через год после установления мира, и описывал создание программы по вооружению. Сотрудничество с несколькими странами-союзниками, с американским финансированием и главным офисом в Норвегии. Главу программы звали Кольбейн Монсен. Фредрик узнал это имя — это был один из ученых Венского братства. В нескольких документах были ссылки на результаты расовых исследований, особенно на те, что касались тестирования химических и биологических средств борьбы на евреях, цыганах, военнопленных и гражданских.
Их назвали «Базой 1», первые бараки, сколоченные в долине в месте, которое теперь называют Чернобылем. Значит слухи, ставшие известными Кафе с Фредриком, были правдой. В первые годы эта зона использовалась в качестве места захоронения бомб, гранат и взрывчатки. Но вскоре построили первые стены из камня, военных отослали и привезли ученых.
Задачей «Базы 1» было изучение всей информации и образцов советской программы вооружения, которые удалось добыть западным властям. Определить, какие болезни исследовались в СССР, какие ракетные системы разрабатывали для распространения смертельно опасных вирусов и бактерий, и какие вакцины они производили, чтобы защитить своих солдат и мирное население. Материал поступал через тайных агентов, путем операций под прикрытием и перебежчиков.
В первые годы они не особенно заботились о том, чтобы скрывать существование базы. Но когда холодная война обострилась, уровень секретности повысили. В 1972-м, когда СССР и США подписали конвенцию, где обязывались не покупать и не производить биологическое оружие, проект полностью засекретили. Его буквально удалили с карт и больше не упоминали ни в каких документах. Фредрик отметил, что следующие приказы уже не были подписаны генералами. Только тремя буквами: «Орг.».
«Организация».
Вот когда это случилось, подумал Фредрик. Предприятие удалили с карт, и власть потеряла над ним контроль. Привлечь к ответственности стало некого. Все, что случилось позже, было уже преступлением. Нарушение прав человека. Военные преступления.
Когда холодная война подошла к концу, возник спор о том, стоит ли продолжать работу. Здесь-то Фредрик и обнаружил имя отца. Кен Бейер работал под началом Кольейна Монсена, а когда тот ушел на пенсию, отец занял его место. Администрация находилась на вилле Равнли, а исследования велись в лаборатории в долине. Кен Бейер был одним из тех, кто выступал за закрытие проекта. Ведь в чем смысл, если враг побежден?
В этой борьбе отец проиграл. Они сочинили историю о радиоактивных трупах животных, захороненных на территории лаборатории после катастрофы в Чернобыле. Работу продолжили. Ее окрестили «Проект Чернобыль».
