Шрифт:
Закладка:
И где и как сложится борьба за Индию? Мы знаем, как англичане разряжали опасность, когда французские полки Наполеона I готовились в булонском лагере к десанту в Англию: английская политика и английское золото организовало европейскую коалицию, отвлекло внимание Наполеона в Вену, Берлин, Мадрид, Москву. И в будущем, волчья шкура, одетая на нас географией, в связи с несколькими десятками миллионов фунтов стерлингов, израсходованных на поддержку воинствующих партий, на подкуп и нейтрализацию лидеров, на государственные субсидии, приведут в движение ожерелье лимитрофных государств. Индия будет защищаться от попытки нападения, существующей, может быть, только в мозгу английских империалистов, на всем пространстве от Ладожского озера до Днестра включительно, с эпизодическими десантами на всех омывающих Россию морях. Англия позаботится, чтобы мы не уходили из Европы.
***
Мы должны себе отдать ясный отчет, что самая искусная и уступчивая советская дипломатия не сможет нас предохранить от бурь войны. Политика так же, как и наше западное пограничное пространство, не представляет бесконечных пространств для отступления — где-то очень близко в тылу каждого гегемона находятся те исторические позиции, упустить которые — значит совершить политическое самоубийство.
Вместе с иллюзией мира мы должны отбросить и упования на географию. История нас стратегически не гандикапировала. Наши пространства заставляют нас разбрасывать нашу энергию и способность к организации, затрудняют сбор сил для отпора; они хранят в своих недрах богатейшие сокровища, отказаться от стражи которых равносильно исторической измене; они включают в свои пределы важнейшие политическо-стратегические позиции, требующие серьезной военной силы, хотя бы для того, чтобы сохранить нейтралитет и не быть втянутым в войну.
Верить в мир, когда такие политические распри раздирают мир и классовая борьба так обострилась, верить в то, что география нас защитит и выручит — это значит умышленно создавать отравленную опиумом атмосферу для своего мышления и закрывать глаза перед настоящими задачами. Эти иллюзии — источник большой слабости. Им мы были обязаны многими поражениями. Первый шаг к победе должен лежать в сознании, что на нас нет никаких географических доспехов, что наша грудь открыта для удара, что враг не спит, что завтра делается сегодня.
Военная мысль и революция. 1924. Кн.2. С. 44-55.
Стратегия
Мы атакуем значительное количество предрассудков стратегии, которые, быть может, в глазах у многих не потерпели еще окончательного поражения в жизни, на театре войны. Новые явления заставляют нас давать новые определения, устанавливать новую терминологию;[28] мы стремились не злоупотреблять новшествами; однако, и при таком осторожном подходе, как ни путаны устаревшие термины, вероятно, они найдут своих защитников. Маршал Мармон, которому сделали упрек, что он употребляет вместо термина “оборонительная линия” термин “операционная линия”, имеющий совершенно другое значение, имел же развязность назвать шарлатанами лиц, стремившихся согласовать военный язык с военной действительностью!
Характер нашего труда не допускает цитирования авторитетов для подтверждения наших взглядов. Если на стратегию сыплются упреки в том, что это лишь “вежливость военных”, скрывающая пустое место, казарменная сказка, то в этом дискредитировании стратегии крупную роль играли чисто компилятивные труды, блестевшие набором афоризмов, заимствованных у великих людей и писателей разных эпох. Мы не опираемся ни на какие авторитеты: мы стремимся воспитывать критическую мысль; наши ссылки указывают или на источник фактического материала, которым мы орудуем, или приводят первоисточник отдельных слишком известных мыслей, улегшихся в нашу теорию. Первоначальный наш замысел был — написать труд по стратегии без всяких цитат, — так стали нам ненавистны наборы изречений, — усомниться во всем и лишь из бытия современных войн построить учение о войне; нам не удалось осуществить этот замысел полностью. Мы не хотели точно так же и вступать в полемику — поэтому мы не подчеркивали противоречий между определениями и пояснениями, которые являются нашими и мнениями очень больших и знаменитых писателей. К нашему сожалению, этих противоречий в нашем труде имеется даже значительно больше, чем требовалось бы для признания его вполне оригинальной работой. К сожалению, — так как это может затруднить понимание нас при поверхностном чтении [...]
Мы рассматриваем современную войну, со всеми ее возможностями, и не стремимся сузить нашу теорию до наброска красной советской стратегической доктрины. Обстановку войны, в которую может оказаться втянутым СССР, предвидеть необычайно трудно, и ко всяким ограничениям общего учения о войне надо подходить крайне осмотрительно. Для каждой войны надо выработать особую линию стратегического поведения; каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона, хотя бы и красного. Чем шире отхватит теория все содержание современной войны, тем скорее придет она на помощь анализу данной обстановки. Узкая доктрина, может быть, будет более путать наше мышление, чем ориентировать его работу. И надо не забывать, что только маневры бывают односторонними, а война представляет всегда явление двухстороннее. Надо иметь возможность охватить войну и в представлении противной стороны, уяснить себе ее стремления и ее цели. Теория может принести пользу только поднявшись над сторонами, проникшись полным бесстрастием; мы избрали этот путь, несмотря на негодование, с которым встречают некоторые наши молодые критики избыток объективности, “позу американского наблюдателя” в военных вопросах. Всякая измена научной объективности явится в то же время изменой и диалектическому методу, которого мы твердо решили держаться. В широких рамках общего учения о современной войне диалектика позволяет гораздо ярче характеризовать линию стратегического поведения, которую нужно избрать для данного случая, чем это могла бы сделать теория, даже имеющая в виду только данный случай. Человек познает лишь различия [...]
История должна являться материалом для самостоятельной проработки, а не иллюстрирующими, часто подтасованными приемчиками для заучивания.
