Шрифт:
Закладка:
И в этот момент их всех сбросили в воду.
Морская вода обожгла нос и губы, но Мия успела задержать дыхание. Ранку на колене защипало. Мия забарахталась, забила руками и ногами по воде, и тут же получила удар по голове. Зубы её лязгнули, и под крепко сжатыми веками вспыхнули огни. Она пыталась хватануть воздуха, пыталась подняться на поверхность, но ноги свело судорогами. Мия тонула.
Тонула.
В воспоминаниях.
В горькой морской воде.
Грудь сдавило так, словно её завалило камнями. Воздуха в теле становилось всё меньше, и она с трудом сдерживалась, чтобы не вдохнуть. Тогда бы она точно не спаслась. Мия из последних сил открыла глаза, и в них словно впилась тысяча игл. Но она всё-таки увидела барахтающиеся на поверхности воды детские тела, а прямо над её головой — ноги того мерзкого мальчишки, который и ударил её по голове.
Каждый за себя, значит.
Ярость и злоба обожгли сильнее морской воды и одновременно наполнили такой силой, что Мия могла бы свернуть Сигнальный утёс одним ударом кулака. Она забила ногами, рванула вверх, вцепилась в щиколотки мальчишки и что есть силы дёрнула. А потом перехватила руки, схватилась за его рубаху и дёрнула ещё раз. Голова Мии наконец вырвалась из-под воды, она с громким хрипом хватанула воздух, оттолкнулась от плеч мальчишки и вдобавок саданула его пяткой.
Солнце слепило глаза. Брызги летели в лицо, рот полнился горечью. Сбоку кто-то кричал. А впереди маячила лодка, к которой уже плыло несколько ребятишек. Мия поплыла за ними.
Тогда они все доплыли. Гильдийские мужики помогли им забраться в лодку, дали каждому по шерстяному плащу, чтобы они могли скинуть промокшие вещи и обсушиться, и даже позволили приложиться к меху с крепким вином, чтобы согреться и унять дрожь. Кто-то сказал, что они молодцы, справились с этим испытанием и стали сильнее.
Все они справились, все выбрались из воды. Кроме того мальчишки.
Не было никакого смысла думать об этом. Вспоминать. Ей нужно было опуститься ещё глубже. Мия знала, что она уже у цели. Так близко. Она напрягла все мышцы, натянулась как якорная цепь, сжала кулаки и сцепила зубы до скрипа.
И нырнула.
Глубже, ещё глубже. Сквозь воспоминания о тренировках и уроках, о холодных ночах на узких койках в приюте. Глубже.
Но там ничего не было.
Только темнота.
Тишина.
И ничто.
Глава IX. Эликсир ясной памяти. Часть IV
Здесь не было места никаким воспоминаниям. Никакой жизни. Ужас небытия оказался всепоглощающим. Непереносимым. Его стылые пальцы сомкнулись на шее, и принялись по капле выжимать из Мии жизнь. И она никак не могла вырваться из этих смертельных объятий. Пока в её рот не влилось что-то столь кислое, что у неё зубы свело. Непроглядный омут забвения тут же выплюнул её в реальность.
Мия рванула вперёд, вырываясь из этого липкого кошмара. Она пыталась кричать, но у неё не было голоса. Хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, хрипела и била руками по постели. Холодный пот промочил рубаху насквозь, словно Мия и впрямь в море плавала.
— Тише-тише, ну-ка ляг обратно, — Лаккия обхватила её за плечи и потянула назад, комната качнулась, словно ялик в шторм, и Мия без сил повалилась обратно.
— Пей ещё, — Лаккия приложила к губам Мии склянку с желтоватой жидкостью, — легче станет.
Отвратительная кислота заполнила рот, но Мия заставила себя сделать глоток. Всё вокруг качалось, голова кружилась, а перед глазами плыло мутное марево. Мию затрясло от холода. Она попыталась что-то сказать, но изо рта вырвалось невразумительное мычание, перемежавшееся стуком зубов.
— Замёрзла?
Ответить Мия не смогла, только утвердительно кивнула головой. Хотя замёрзла это мягко сказано. Она закоченела так, что не чувствовала пальцев на ногах.
Лаккия поднялась с кровати, достала из шкафа толстое одеяло и накрыла им Мию, подоткнув под плечи и бока. Отвела с её лба облепившие его волосы и осторожно спросила:
— Ты… увидела то, что хотела?
— Нет, я… Не знаю, — справившись с нежелавшими говорить губами, ответила Мия.
— Помнишь, что видела последним?
— Да, приют. А потом… — её снова прошибло холодом так сильно, что от судороги скрипнула кровать, — ничего. Там… пустота, и ничего нет. Только холод.
Заметив, что Мию до сих пор колотит дрожью, Лаккия подошла к камину в углу комнаты и принялась раскладывать в очаге поленья.
— Но это так странно, Лаки! — продолжила Мия, кутаясь в одеяло. — Я не была маленькой, понимаешь? Мне было там… не знаю, лет шесть? Семь? Вряд ли младше. И другие дети вокруг… Они не были младенцами! Но как я не пыталась увидеть… Там была просто тьма. Ничто. Словно… словно…
Словно она родилась семилетней. Словно до этого ничего и не было, одно небытие. Мию снова затрясло, уже скорее от ужаса, а не от холода.
— Да, это странно, — как-то задумчиво произнесла Лаккия и тяжело вздохнула.
Мия повернулась на бок, обняла себя за плечи и принялась растирать их ладонями, чтобы быстрее согреться. Комната всё ещё покачивалась, словно то была корабельная каюта, а за её тонкими стенами бушевал сильнейший шторм. И впрямь как после похмелья. Лаккия тем временем подожгла от пламени свечи лучину, бросила её на лежавшие в камине поленья и нарушила затянувшееся молчание:
— Есть одно… Хотя нет, это маловероятно. — О чём ты?
— Его называют зельем забвения. Редкостная дрянь. Стоит его выпить, и все воспоминания, чувства, всё, что составляет человеческое естество, — начисто сотрется, будто ничего и не было. Правда, лучше всего оно действует на детей. Чем человек старше, тем больше вероятность вместе с памятью лишиться и рассудка. Ни один уважающий себя алхимик его варить не будет, да и Гильдия Алхимиков это строго запрещает. Вплоть до гильдийского суда, крупного денежного штрафа, а то и пожизненного лишения права на практику.
Разгоравшиеся дрова потрескивали, на них танцевали языки пламени. Лаккия взяла с каминной полки жестяной чайник и повесила его на крючок над огнём. От камина потянуло теплом, но Мию снова затрясло.
— Кому
