Подхлестнутое волей Диомедова сына, кривое лезвие рассекло щупальце Тоноса с одного удара.

Над лагерем раскатился оглушительной громкости рев, земля вздрогнула так, что и эдиремы, и мироблюстители попадали с ног. Рассеченное щупальце разом втянулось под землю… а мгновением позже его примеру последовали все остальные!

Вздохнув с облегчением, Ульдиссиан начал подниматься на ноги…

Но тут вся земля вокруг – почти четверть прогалины, занятой лагерем – вздыбилась, лопнула, точно пузырь, под напором огромного тела, ринувшегося наружу из глубины. Случившиеся неподалеку с криками бросились кто куда.

Щупалец у Тоноса оказалось не просто много… из щупалец демон состоял почти целиком. Щупалец всевозможной длины и толщины насчитывалось, если только глаза не обманывали, куда больше сотни, а сходились они все к яйцеобразному туловищу, причем в величине это туловище не уступало целой дюжине Ульдиссианов.

Что касается глаз, в сем отношении Тонос тоже являл собой сущий кошмар. Отовсюду, где не росли щупальца, с его тела взирали на мир глаза – множество глаз, очень похожих на человечьи. Каждый – куда больше человеческой головы, глаза демона не просто смотрели на Ульдиссиана, но взгляд их был исполнен глубочайшей злобы.

К Диомедову сыну стремительно потянулись добрых два десятка щупалец разом. Выставив перед собою ладонь, Ульдиссиан отразил большую их часть, но когда пара щупалец едва не ухватила его, поневоле отпрыгнул вбок. Послушный его воле, клинок мироблюстителя сам прыгнул в ладонь, полоснул по одному, но Тонос тут же отдернул щупальце прочь.

Шустро перебирая многочисленными щупальцами, исполинский демон ринулся на Ульдиссиана. На бегу он каким-то неведомым образом (пасти Ульдиссиан разглядеть не сумел, но всей душой надеялся, что поблизости от нее век не окажется) испустил новый рев.

И вдруг перед устрашающей тушей Тоноса возникло лицо Лилит.

– Все пропало, любовь моя, – с глумливым сочувствием в голосе проворковала она. – Оглянись-ка вокруг! Твоей драгоценной пастве против моих марионеток не выстоять! Видишь?

На это Ульдиссиан и глазом бы в сторону не повел – ведь демонесса наверняка стремилась всего-навсего отвлечь его сильнее прежнего, однако Тонос замер на месте, точно завороженный. Скудоумный монстр, не ведающий ничего, кроме жажды разрушения, несомненно, жил лишь затем, чтобы повиноваться тому, кого полагал Люционом. Ульдиссиану очень хотелось бы развеять его заблуждения, да только демон и после этого вполне мог не прекратить буйства.

Между тем Лилит продолжала держать Тоноса в неподвижности. Видя это, Ульдиссиан, наконец, последовал ее предложению, оглянулся по сторонам… и увидел, что бывшая возлюбленная в кои-то веки не лжет. Появившись из-под земли, Тонос посеял хаос в рядах эдиремов, подумавших (и, может статься, ничуть не ошибшихся), что теперь им следует опасаться не только неустанных атак из джунглей, но и ужасающей твари, вдруг оказавшейся за спиной.

Надежнее всех позиции удерживала Серентия, но даже ей приходилось все туже и туже. Отвлекать дочь торговца мысленным окликом Ульдиссиан не рискнул: она и без того билась с несколькими мироблюстителями разом.

В самом отчаянном положении оказались те, кто отражал натиск второй из армий Лилит. Дорвавшиеся до схватки, морлу в нетерпении расталкивали живых сотоварищей, стремясь поскорей утолить жажду крови. Перед лицом такого зла, да еще помня об устрашающем демоне позади, эдиремы не только сдавали позиции, но и теряли веру в собственные способности. Все больше и больше сторонников Ульдиссиана, махнув рукой на присущий им дар, целиком полагались на обычное оружие да броню, а это лишало их всех преимуществ перед морлу.

– Ну как, убедился? – продолжала Лилит, вновь привлекая внимание Диомедова сына к себе и Тоносу. – Разве я стану тебе лгать? Ты привел этих глупцов к гибели. Здесь они и полягут, а все из-за тебя… ну, вот разве что…

Услышав это, Ульдиссиан невольно навострил уши в ожидании продолжения, и Лилит его не разочаровала.

– Еще не поздно отдать их, любовь моя… отдать их мне, и тогда я отзову из боя все силы Церкви Трех… и его, моего малыша…

Отдать эдиремов в ее руки… позволить Лилит превратить их в войско на службе зла… Очищаясь от несметных слоев шелухи, ее замысел становился ясней и ясней. Дело ясное: пока Ульдиссиан не уступит, демонесса бойни не прекратит.

А может, и вправду уступить ее требованиям? И множество жизней будет спасено. И кровопролитие кончится…

«Да, кончится… но ненадолго».

И посему ответ у Ульдиссиана нашелся только один.

– Нет, Лилит. Лучше нам всем умереть, чем хоть раз преклонить перед тобою колени.

С этим он вскинул руку, целя в самый большой из глаз Тоноса, обращенных к нему.

Устремленный вперед, ток света пронзил улыбающийся лик Лилит, тут же исчезнувший с его пути. Перед тем, как достичь жуткого демона, свет преобразился, обрел осязаемость, превратился в сияющее копье.

Острие копья вонзилось прямо в темный зрачок. Из глаза струей брызнул желтый гной, и Тонос вновь заревел.

Десятки щупалец потянулись к Ульдиссиану, так что пришлось ему, уворачиваясь, пустить в ход всю смекалку, всю ловкость до последней крупицы. Некоторые из щупалец были столь массивны, что, дотянувшись до цели, наверняка раздавили бы Диомедова сына на месте, другие – настолько тонки, что вполне могли служить Тоносу чем-то вроде бичей, а может, удавок… так ли, иначе, проверять это на собственной шкуре Ульдиссиан не рисковал.

Утешением в его отчаянном положении могло послужить лишь то, что теперь адская тварь была занята им одним, а эдиремов словно не замечала. Оно и к лучшему: соратникам приходилось все тяжелее. Морлу, оставляя за собой кровавую просеку, врезались в левый фланг, от их хохота даже у Ульдиссиана кровь леденела в жилах.

Он знал, что вполне может переломить ход сражения, или хоть приостановить вражеский натиск, но для этого следовало одолеть Тоноса. Между тем, бой с демоном обещал затянуться надолго, и как знать, чем он в итоге закончится? Утрата глаза демона разве что разозлила, а шансов Ульдиссиана на поражение, похоже, ничуть не уменьшила… если не увеличила.

Однако сын Диомеда продолжал уворачиваться и отражать удары щупалец, не уставая дивиться тому, что ни один из них до сих пор не достиг цели. Тонос ревел, не смолкая: казалось, он не на шутку раздражен упорством ничтожного комара, никак не желающего сдаваться.

Внезапный рывок – и Ульдиссиан не сумел устоять на ногах. Одно из щупалец, что поменьше, высунувшись из-под земли, точно змея из гнезда, крепко обвило его лодыжку. Похоже, сын Диомеда недооценил сообразительность демона, и эта ошибка могла оказаться роковой.

Ульдиссиан замахнулся, чтобы обрубить щупальце, однако еще одно ухватило его за запястье, а третье вырвало из руки меч… Четвертое ударило в грудь с такой силой, что начисто вышибло из пойманной жертвы дух.