Желудок сжимается. Я слышу, как мистер Алдрин стучит и в другие двери. Все выходят. Линда, и Бейли, и Чай, и Эрик, мы собираемся в зале, лица у всех напряженные. Зал достаточно большой, чтобы поместились все. Стараюсь не волноваться, но чувствую, что уже потею. Они хотят начать лечение прямо сейчас? Не дожидаясь нашего решения?

– Тут такая ситуация… – начинает мистер Алдрин. – Вам объяснят специалисты, но я хотел сразу сообщить.

Вид у него возбужденный и не такой грустный, как несколько дней назад.

– Помните, в самом начале я говорил, что считаю, что они не должны принуждать вас к лечению? Тогда, по телефону.

Я помню. Также помню, что он никак нам не помог, а позже советовал согласиться ради собственной пользы.

– Руководство компании посчитало, что мистер Крэншоу действовал неправильно, – продолжает мистер Алдрин. – Вам просили передать, что рабочие места в любом случае за вами сохранятся. Вы имеете право не меняться и продолжать работу со всеми вспомогательными мерами, которыми пользуетесь сейчас.

Я прикрываю глаза – это слишком. Под темными веками пляшут цветные пятна, яркие и сияющие от радости. Мне не придется этого делать! И больше не нужно решать, соглашаться или нет.

– А как же Кэмерон? – спрашивает Бейли.

Мистер Алдрин качает головой.

– Насколько я понимаю, Кэмерон уже начал лечение, – говорит он. – Не думаю, что процесс можно прервать. Но ему полностью возместят убытки.

Что за глупость. Как можно возместить изменения в мозгу?

– Что касается остальных, – продолжает мистер Алдрин, – если вы хотите пройти лечение, его предоставят, как и обещали.

«Мне не обещали лечение, меня склоняли к нему угрозами», – думаю я, но не говорю вслух.

– Вы будете получать заработную плату в полном размере во время лечения и восстановительного периода, а также сохранятся все прибавки и повышения, которые произошли бы за это время, и трудовой стаж не пострадает. Юристы компании свяжутся с бесплатной юридической помощью, чтобы вам нашли специалиста, который разбирается в вопросе, и вы сможете обратиться к представителям обеих организаций за консультацией и помощью в заполнении документов в случае необходимости. Например, если вы решите принять участие в эксперименте, нужно позаботиться о том, чтобы коммунальные услуги оплачивались напрямую со счета, и так далее.

– То есть это добровольно? Действительно добровольно? – спрашивает Линда, не поднимая глаз.

– Да. Совершенно добровольно.

– Не понимаю, почему мистер Крэншоу вдруг передумал, – говорит она.

– Не совсем мистер Крэншоу, – отвечает мистер Алдрин. – Некоторые люди… повыше мистера Крэншоу, нашли его поведение неправильным.

– Что будет с мистером Крэншоу? – спрашивает Дейл.

– Не знаю, – говорит мистер Алдрин. – Я не должен никому рассказывать о возможных последствиях, да они мне и не сказали…

Думаю, что если мистер Крэншоу останется в компании, он найдет способ нам навредить. Если компания, зайдя так далеко, может резко поменять курс, она может в любой момент повернуть обратно, как машина меняет направление в зависимости от того, кто сел за руль.

– На сегодняшней встрече с командой медиков будут также присутствовать представители юридического отдела компании и бесплатной юридической консультации, – продолжает мистер Алдрин, – и, возможно, еще какие-то люди. Но вам не нужно принимать решение сразу.

Он вдруг улыбается полной улыбкой: рот, глаза, щеки и лоб – все говорит о том, что он доволен и расслаблен.

– Такое облегчение! Я рад за вас! – говорит он.

Еще одно выражение, которое не имеет буквального смысла. Человек может быть радостным или грустным, сердитым или испуганным сам по себе, а не вместо другого человека. Мистер Алдрин не может быть рад за меня, я сам должен быть рад за себя, иначе это не настоящая радость. Или же он имеет в виду, что рад, потому что считает, что ему будет приятно, что нас не заставляют проходить лечение. В таком случае «рад за вас» означает «благоприятные для вас обстоятельства меня тоже радуют».

Мистеру Алдрину приходит уведомление на корпоративный компьютер, и он, извинившись, выходит. Минуту спустя засовывает голову в двери зала и говорит:

– Мне нужно идти, увидимся позже!

* * *

На этот раз встреча проходит в другом кабинете, побольше, мистер Алдрин встречает в дверях, а несколько мужчин и женщин в деловых костюмах уже внутри, бродят вокруг стола. Стены тут тоже обшиты деревянными панелями, которые выглядят менее фальшивыми, чем в прошлой переговорной, и зеленый ковер. Стулья такие же, но ткань на сиденьях грязно-желтая, с зелеными крапинками в форме ромашек. В центре большой стол с рядом стульев по разные стороны, на стене висит большой экран.

На столе две стопки папок. В одной – пять, в другой – на каждого из нас.

Как и раньше, мы садимся, они тоже медленно занимают свои места. Доктор Рэнсом мне знаком. Доктора Хандсель сегодня нет. Есть другой доктор – женщина постарше, на бейджике на груди написано «Л. Хендрикс». Она поднимается первая. Говорит, что ее фамилия Хендрикс, что руководит исследованием и хочет, чтобы в нем принимали участие только добровольцы. Садится. Встает человек в темном костюме и говорит, что его зовут Годфри Аракин, он консультант из юридического отдела и нам не о чем волноваться.

Я пока не волнуюсь.

Годфри Аракин рассказывает о правилах приема на работу и увольнения сотрудников с ограниченными возможностями. Я не знал, что компания получает налоговые субсидии за то, что наняла нас, в зависимости от процентного соотношения сотрудников с инвалидностью для каждого отдела и специальности. Судя по его словам, компания ценит нас за налоговые субсидии, а не за нашу работу. Говорит, что мистер Крэншоу должен был проинформировать нас о праве обратиться к омбудсмену. Я не знаю, кто такой омбудсмен, но мистер Алдрин уже поясняет значение слова. Представляет нам еще одного мужчину в костюме – мистера Ванагли. Фамилия звучит как-то так, не уверен, как она пишется, и не уверен, что правильно расслышал все звуки. Мистер Ванагли просит обращаться к нему, если нас что-нибудь беспокоит.

Глаза у него посажены ближе, чем у мистера Аракина, а галстук чересчур яркий – с золотыми и синими ромбами, расположенными лесенкой. Меня многое беспокоит, но не думаю, что я могу обратиться к мистеру Ванагли. Впрочем, он уходит, еще раз заверив нас, что можно обращаться к нему в любое время в рабочие часы.

Потом женщина в темном костюме сообщает, что она адвокат из бесплатной юридической помощи, она на связи с нашим центром и собирается защищать наши права. Ее зовут Шерон Крисли. Имя наводит на мысль о крысах, но у женщины широкое дружелюбное лицо, вовсе не похожее