Шрифт:
Закладка:
Солмелиэ кивнула, вспоминая красивые строки из письма, заставившие насторожиться:
«Похоже, появление в нашем лагере моей матушки совершило переворот в сознании Фирьяр, как называет Младших Детей Эру владыка Финдарато. До того, как Фирьяр увидели эльфийскую женщину, они, похоже, не считали нас кем-то, способным на размножение обычным способом, полагая, вероятно, что мы распускаемся в лучах солнца, подобно дивным цветам. Однако, стоило матушке прийти на поляну, взгляды и шепотки Фирьяр пропитались совсем иным интересом, нежели ранее. Конечно, вождь и хранители огня сразу же стали намекать, что хотели бы себе жён-эльфиек, ведь это нормально — подарить женщину кому-нибудь уважаемому. Король Финдарато долго пребывал в растерянности, ведь уважения лидеры племени пока не заслужили, однако знать им это совсем необязательно, а потом кое-как объяснил самым понятливым, что эльфийские женщины вступают в брак исключительно по любви и только один раз, а если их принуждать к близости, прекрасные девы сразу же умирают. Вроде бы нас поняли правильно».
— Гельмир писал, что недоразумение легко разрешилось, — попыталась успокоить и подругу и себя Солмелиэ.
— Орикон тоже меня постоянно утешает, — пшикнула Лирулин. — Пишет: «Жаворонок мой, не беспокойся, твоя любовь защитит меня от любой напасти!» Но это же не правда. Я знаю немало любивших, ныне вдовствующих.
— Не накручивай себя, — улыбнулась супруга Гельмира.
— Да, ты права. — Женщина встала с ажурной скамьи и позвала сына. — Пойду домой, постараюсь отдохнуть и успокоиться. Спасибо за добрые слова.
Проводив взглядом подругу и обнимавшего её сына, Солмелиэ достала из-за пояса письмо мужа, решив перечитать дорогие сердцу строки в бесчисленный раз, воспроизводя в мыслях любимый голос.
«Казалось бы, мы расстались совсем недавно, вроде бы только вчера, но я скучаю так, словно не видел тебя целую Эпоху. Каждое мгновение превращается в вечность, когда тебя нет рядом, моя Хитмирсель».
Лайталиэль, зарумянившись и невольно улыбаясь, недовольно пшикнула:
— Знаю я, как ты скучаешь! Занят интересным делом и вспоминаешь обо мне только когда требуется особое вдохновение! Или друзья напомнили, что Эрьярон скоро поедет с письмами в Нарготронд, и надо бы вспомнить о семье.
«Однако, как бы ни тосковал по тебе, как бы ни было одиноко, я не хочу, чтобы ты приезжала».
— Это ревность? — рассмеялась эльфийка. — Боишься, что я променяю тебя на какого-нибудь дикого вождя?
«Когда мы только приехали, начались первые заморозки по ночам, и кое-кто из нас предлагал ничего не делать, наблюдая, как дикари самостоятельно переживают зиму. Это же так интересно! Однако нашлись те, кто заявили, что не позволят ставить подобные эксперименты над живыми существами, поэтому всем пришлось встать на сторону добра и милосердия».
Далее следовал схематичный, однако понятный рисунок проекта домика, рассчитанного на обычную семью с поляны, по принципу «как сейчас» — «что изменится».
«Особого внимания заслуживают попытки приручения диких животных. Знаешь, Лайталиэль, что удивляет меня больше всего? Фирьяр сами себе мешают развиваться. Одно из племён неплохо научилось выращивать у себя кабанов, так соседи посчитали это новое умение чем-то плохим. То же самое и с нашими советами: чем успешнее эльфы обучают смертных, тем больше между Фирьяр ссор и злобы. Это очень сложно понять, поэтому приходится просто принять факт: дикари в большинстве своём не хотят учиться и ненавидят тех, кто пытается развиваться. Чем больше познают одни, тем сильнее гордятся и кичатся своим невежеством другие».
Солмелиэ перечитывала эти слова вновь и вновь, безуспешно пытаясь найти разумные причины для подобного поведения. Не могут же Фирьяр презирать друг друга просто так?
«Смертные, похоже, сами не верят в себя, но я готов поспорить на мешок гномьих мирианов, что Младшие в состоянии приручить не только кабанов, волков и лисиц, но и волколаков Моргота».
Эльфийка заулыбалась, поправила прядку, убрав её за ухо.
«Среди смертных всё сильнее раскол, и мы в этом отчасти виноваты. Однако, как и предложил король Финдарато, мы сейчас обучим, кого сможем, и уведём им в свои земли. Но не бойся — в Нарготронде Фирьяр не будет».
Именно последняя фраза пугала больше всего: неужели Младшие Дети Эру — чудовища?
«Было забавно наблюдать, как старший сын твоей подруги пытался заставить Фирьяр уважать нашего короля. Он подговорил всегда готовых к бою Сайвэ и Воримо запугивать тех, кто поклоняется вождю, всячески демонстрируя силу, например, уводя их по одному в лес с помощью чар, заставляя блуждать, ходя по кругу, а потом легко выводя на родную поляну. Конечно, моя матушка, узнав о таком, была крайне недовольна, напомнила Миньятолосу, что лес создан Йаванной не для того, чтобы самоутверждаться за его счёт, а мы все знаем, что с народом Таварим лучше не спорить, поэтому шутникам пришлось сменить тактику на более жёсткую — отказывать в обучении и даже малейшей помощи не понимающим, кто здесь главный. И тогда в спор вступили местные авторитеты».
Подняв глаза от письма, мельком взглянув на сына, демонстрировавшего пока незнакомой девочке умение забираться по стене без помощи канатов, Солмелиэ попыталась представить, как именно происходила борьба за статус.
«Пока я, твой верный любящий супруг, занимался строительством и обучением способных на умственную деятельность Фирьяр, хранители огня племени вступили в войну. Знаешь, Хитмирсель, моё Дымчатое Сокровище, их аргументы оказались весомее наших. Мы были слишком заняты добрыми делами и не сразу поняли, что имеют в виду два старичка, у которых в жёнах не только слишком юные девы, но и отроки, что однажды займут места своих наставников-мужей и будут беречь пламя для всего племени. Однако, поняв, вынуждены были согласиться с их правотой: огонь уничтожит любого, значит, именно он здесь главный. Да, Лайталиэль, эти старички проверили, обжигает нас пламя или нет. Хранители оказались хитрыми, и, подойдя к Орикону, самому доверчивому среди эльфов, ткнули его в руку горячим углём. Разумеется, появился ожог. С этого момента нас стали уважать ещё меньше, а тех, кто принимает нашу помощь, отныне
