***

Равнодушно взглянув на письмо от старшего брата, Гвиндор фыркнул, словно лис, унюхавший что-то неприятное, и отвернулся к незаконченной картине, около которой лежала двустворчатая ракушка, залитая в кубик смолы.

— Думаешь со всеми подарками Гельмира так поступать? — улыбнулась Солмелиэ-Лайталиэль, помня, как маленький Гвиндор, боясь не найти жемчужину, не стал открывать раковину, которую достал из озера брат, и попросил превратить её в украшение для стола. Теперь надежда, что сокровище внутри всё-таки есть, никогда не умрёт. — Письмо тоже читать не станешь, чтобы ничем себя не расстроить?

— Я лорд! — снова фыркнул юный эльф. — Делаю, что хочу.

«Сейчас снова напомнит, что родился у великого охотника, который кормил весь народ Нолдор в Хэлкараксэ, доставая со дна моря чудовищ, — с досадой подумала супруга Гельмира, всё ещё мило улыбаясь, — потом скажет, что его мать — единственная во всём Нарготронде женщина-тавариль из народа Хранителей Леса. Это всё, разумеется, веские причины задирать нос даже ребёнку, который ещё ничего в своей жизни не сделал».

— Да, — согласилась эльфийка, не желая спорить с капризным юнцом, который непременно расскажет матери, как его не уважали в отсутствие главной леди семьи, а портить отношения со свекровью явно не стоило, — письмо твоё, и ты вправе сжечь его, не читая. Но я уверена: Гельмир написал много интересного. — Солмелиэ посмотрела на сияющую золотой краской картину: — Озеро Иврин?

— Да, — Гвиндор насупился. — Не хочу дорисовывать. Мне плохой сон приснился.

— Расскажешь? — леди села за стол, ближе к брату мужа.

Юный лорд нахмурился, подошёл к картине, с подозрением взглянул на гостью.

— Я красиво нарисовал, — даже не спросил, а констатировал факт эльф.

— Когда закончишь, станет ещё лучше, — Солмелиэ не стала обижать мальчика напоминанием, что пока хвастаться рано да и нечем особо.

— Мама назвала бы это шедевром, — напомнил, как правильно разговаривать с лордами, Гвиндор. — Мне приснилось, — взгляд эльфа снова усремился на рисунок, — будто всё, что я люблю принадлежит кому-то другому. Тому, кто совсем не ценит красоты моего озера, солнечного света, тепла и свободы. Ему ничего этого не нужно, он… Плохой.

— Да, — с удивлением согласилась супруга Гельмира, — это правдивый сон. Всё, что мы любим, хочет уничтожить один из Айнур.

— Моргот, знаю, — Гвиндор со злобой посмотрел в пустой стакан для смачивания кисточек. — Но во сне был не он. Я не видел лица, не запомнил голоса. Я просто не хочу, чтобы у меня забрали моё озеро.

— Оно не твоё, лорд, — покачала головой эльфийка, — потому что находится не в Нарготронде. А твои владения здесь.

— Люблю — значит, моё.

— Пусть плохой сон тебя не беспокоит, — улыбнулась Солмелиэ. — Ты так воспринимаешь природу, потому что родился под землёй и не можешь часто выходить из пещер. Для тебя небо, ветер и светила — нечто диковинное, недоступное, а для остальных, живущих по ту сторону каменных сводов, — красота обыденна. Но это не значит, что на Тол-Сирионе не ценят великолепие солнечной и лунной дорог на волнах.

— Я прочитаю письмо, — неожиданно повеселел Гвиндор, оторвался от пустого стакана с кисточками, сел за стол. — В одиночестве.

Леди кивнула и вышла за дверь. Звать брата мужа гулять с другими мальчишками — пустое занятие: либо не пойдёт, либо в итоге начнётся драка. Наказывать юного лорда — себе дороже. Пусть лучше занимается любимым делом, а супруге мастера Гельмира есть, что обсудить с подругой, пока их сыновья вместе веселятся в любимой пещере.

Может быть, действительно, беспокоиться не о чем.

***

Просторный подземный зал, подсвеченный разноцветными фонарями, загоравшимися и гаснувшими по очереди, создававшими таким образом чарующие сочетания оттенков, был оборудован специально для детских игр, где можно было найти сотни интересных занятий по душе: забраться по канатам на высоченный потолок, разрисовать каменную глыбу, попробовать себя в качестве скульптора, музыканта, строителя или разобраться в военном деле, составляя карты, стреляя из лука и практикуя удары мечом или копьём по специальным подвижным мишеням. Двигая фигурки на досках, более усидчивые дети выигрывали друг у друга сладости и поделки.

— Короля нет в городе, — всегда спокойный и послушный Эдрахиль сегодня был, как никогда, боек и, забравшись на потолок, одной рукой держась за канат, другой размахивал деревянным мечом, — поэтому владыкой буду я. Подчиняйся, Ормир!

— Не буду! — полез за другом сын Гельмира. — Если король уехал, он оставляет наместника! А если не оставил — правит совет! Ты в него не входишь!

— Это всё не так! — заявил юный лорд, угрожая несогласному «подданному» оружием.

— Сынок! Не будь глупым мальчишкой! — слова мамы мгновенно изменили Эдрахиля — золотоволосый эльф сразу же растерял весь напускной гонор и снова превратился в милого ребёнка.

— Прости, прошу! Я тебя люблю! — крикнул он сверху, начав спускаться.

— Так-то лучше! — рассмеялся Ормир. — Маменькин сосунок.

— Как ты меня назвал?! — второй сын Орикона спрыгнул на каменный пол, выстланный имитацией газона, сделанной из многослойной ткани с травой-шёлковыми лентами. — Повтори это моему клинку!

— Эдрахиль! — снова позвала мама. — Подойди. Разговор есть.

Супруга Гельмира, сидевшая рядом с подругой, наблюдая вместе с ней за детьми, представила, как бы повёл себя Гвиндор, если бы тоже оказался здесь: скорее всего, чтобы развязать драку и доказать, что самый сильный и ловкий, юный лорд встал бы на защиту слабого, то есть Эдрахиля, делая вид, будто проявляет благородство, но на самом деле самоутверждаясь, и с новой силой разжёг бы уже утихнувший конфликт.

— Я больше не буду задираться, честное слово, — обещание, сказанное виноватым, но каким-то слишком подхалимным, а оттого лживым тоном, заставило вернуться к реальности.

— Конечно, ты же хороший мальчик, — потрепала сына по золотым кудрям супруга Орикона, и её сияющие угасшим светом Валинора глаза стали ласковыми. — Иди, играй. Но не дерись.

Эдрахиль обнял маму, расцеловал, снова обнял, после чего, разумеется, был полностью оправдан и прощён.

Солмелиэ улыбнулась.

— Я не понимаю, что именно меня тревожит, — заговорила она подруге, когда мальчик снова присоединился к сверстникам. — Гельмир пишет, что у него всё хорошо. Тавариль Ауриэль постоянно присылает любимому сыночку послания, даже несколько каких-то странных вещиц отправила, смастерённых Младшими. Гвиндор, конечно же, был рад, что его, юного лорда, поделки лучше, чем нечто корявое, созданное взрослыми…

— Я знаю, что беспокоит тебя, — Лирулин зачем-то начала расплетать косу, — меня это тоже волнует. Мы пришли в Нарготронд, чтобы защититься от дракона. Мы — те, кто здраво оценил свои силы