Из толпы, которая не кланялась и не ползала, вышел крупный молодой парень со светлой густой щетиной и торчавшими дыбом пшеничными волосами, на удивление чистый, зато сильно пахнувший сыростью. Подойдя к уродцу, мужичок легко подхватил того на руки и понёс к эльфам.

Верные короля озадаченно переглянулись, Финдарато снова злорадно заулыбался.

— Неужели, — неприятным тоном произнёс нарготрондский владыка, — мы удостоились хоть чьего-то внимания! Видимо, большего не заслуживаем.

Карлик, словно уродливый младенец, сидя на руках здоровенного мужичка, подался вперёд, глубоко посаженные тёмные глаза уставились в лицо Орикона — ближайшего к нему эльфа.

— Ном? — противным голоском произнёс то ли человек, то ли ниббинг, с трудом ворочая языком, будто кривящийся рот был чем-то набит.

— Я — Ном, — спокойно пояснил сын валинорского нолдорана, не особенно радуясь перспективе встречаться взглядом с непонятным существом, однако, выбора, похоже, не было. — Финдарато Инголдо Артафиндэ Арафинвион…

— Фин… дарато? — на удивление чётко повторил уродец, несмотря на не слишком послушный выпадающий язык.

— Финдарато Инголдо, — поражённый до глубины души, повторил король.

— Финдарато Инголдо. И?

— Артафиндэ.

— Ар-та-фи…

— Финдэ.

— Артафиндэ.

Эльфы были потрясены.

— Я — Огогом! — показал короткой кривой ручонкой на себя карлик. — Не Ого, не Ого-ого! Огогом.

Догадываясь, что имя уродец получил за свои удивительные способности и крайне необычную внешность, Финдарато протянул руку, чтобы поздороваться по-дружески, карлик на мгновение задумался, потом ответил на рукопожатие, шаловливо подмигнул, указал на вождя, до сих пор восседавшего на камне, наклонил непропорционально большую голову и хлопнул себя между глаз:

— Не бум-бум.

А потом надрывно рассмеялся.

О непочётной службе

— Не понимаю, почему нельзя наступать осторожнее, — снова принялся кривиться следопыт Сайвэ, смотря на бездумно вытоптанные толпой Младших Детей Эру бесчисленные тропы, большинство из которых прокладывать смысла не было.

— Ты всю дорогу жалуешься, не надоело? — попытался успокоить друга Филинквэ, однако это оказалось невыполнимой задачей.

— Вырви мне язык и скорми дикарям! — зло выпалил Нолдо, с презрением наблюдая шок на лицах членов племени, впервые увидевших лошадей. Несколько взрослых навалили от страха зловонные кучи и даже не подумали присыпать землёй, однако не это заставило эльфа вскипеть от негодования: Сайвэ увидел, как восхищение красотой коней возбудило некоторых дикарей до такой степени, что стало заметно сквозь слои шкурок на поясе. — Мало того, что нас с Воримо король не оставил при себе, когда мы приходили, а приказал слушать распоряжения Эрьярона, так ещё оказалось, что нельзя уехать в Нарготронд! А теперь я должен наблюдать, как эти грязные ничтожества пялятся на прекрасных животных! Мне теперь хочется помыться самому и тщательно выкупать скакунов, потому что кожей чувствую, как эти похотливые взгляды пачкают всё, на что обращаются!

Воримо со вздохом отвёл глаза от племени и собратьев, уставившись на рябой ствол вековой лиственницы.

Король почти не обращал внимания на своих верных, собрав вокруг себя четверых любопытных, которым было интересно пытаться повторить слова и фразы на Квэнья. Остальные, вероятно, справедливо полагали себя недостойными произносить столь дивные звуки, поэтому занялись делами себе под стать.

— И не надо меня обвинять в попытках вызвать жалость или устроить заговор против короля! — снова принялся высказываться Сайвэ, нервно отбрасывая с лица чёрные пряди, растрёпанные неожиданным порывом ветра с реки. — Мой выбор сделан, и я не предам данное слово. Дело в другом! — Следопыт погладил гриву лошади, подошёл ближе к другу и кузену: — Я молчал об этом, но больше не буду. Просто скажите мне: вам тоже показалось, что король Финдарато специально взял меня и Воримо, собираясь навестить сыновей Феанаро?

— Ты даже здесь злой умысел усмотрел? — рассмеялся Филинквэ. — И попытку нашего владыки показать, что с ним перводомовцы более счастливые, чем с Феанарионами?

— Я не об этом, — напрягся Сайвэ, чувствуя, что понимания не найдёт.

На поляне тем временем творилось нечто невообразимое, считавшееся, судя по всему, праздником: пока Орикон объяснял троим совершенно растерянным дикарям, как и чем правильно распиливать доски, а Миньятолос передавал обязанности учителя фехтования Эсуилу, нервно оглядываясь по сторонам, племя начало складывать огромные костры вокруг камня с вождём и стариками с подносами, местный менестрель принялся скакать, словно умалишённый, стуча палкой по всему попадавшемуся под руку и довольно ритмично и мелодично подвывать, по всей видимости, пытаясь повторить песенку о козлятах, а остальные прыгали, хлопали, кидали что-то в костёр, от чего запах дыма становился очень странным, а сами дикари — и подавно.

Решив на всякий случай держаться подальше от неизвестного дурмана, эльфы отошли к реке, встав так, чтобы ветер относил от них гарь, а Финдарато принялся уговаривать безразличную ко всему няню убрать от костров детей.

— Сайвэ, Воримо, — Миньятолос вдруг позвал братьев для разговора, отводя их на значительное расстояние от остальных верных своего короля, — у нас большая проблема, которую недооценивают абсолютно все. Я пытался говорить с отцом, но он меня не послушал.

— А почему ты считаешь, — следопыт хмыкнул, — что я тебя пойму?

— Я знаю, что поймёшь. Ты и Воримо более других заботитесь о… — сын Орикона сделал глубокий вдох. — О своём статусе.

Братья переглянулись.

— Я всё объясню, — Миньятолос осмотрелся. — Понимаете, Младшие, они… Они не такие, как мы и наши предки. Я слышал доводы о том, что первые эльфы выглядели дикарями на фоне Валар, и готов был соглашаться с ними, но сейчас моё мнение изменилось.

— Это радует, — Сайвэ хмыкнул.

— Меня — нет, — серьёзно ответил сын Орикона. — Мы никогда не считали себя лучше Валар.

— Рано я порадовался, — вздохнул Нолдо с разочарованием.

— Я неверно выразился! Да, мы считаем себя лучше Айнур в чём-то, но… Ты видишь, что возомнили о себе Младшие?! И без какой-либо причины! Да, может быть, мы тоже думаем о себе незаслуженно хорошо, но ведь не настолько!

— Юный лорд, — скривился следопыт, снова поправляя волосы, — ты даже представить не можешь, насколько моё мнение о себе выше Таникветиль. Однако это не значит, будто я не осуждаю дикарей за их гордыню. Им нельзя. Мне можно.

Воримо рассмеялся, Миньятолос печально улыбнулся:

— Я сейчас всё объясню. Младшие ещё ничего не достигли, ничему от нас не научились и даже не попытались, но уже считают себя лучше