Пара электрических проводов небрежно болталась, свисая с шестов, или обвивала сучья пыльных окрестных деревьев. Жители нескольких хижин без разрешения подключились к этой скудной сети, примотав проволоку к главной линии. В темных недрах других лачуг мерцали тусклые огоньки самодельных масляных ламп: жестянки, наполненные керосином, коптящие и наполняющие хижины едким дымом. Ребенок, собака или теленок легко могли уронить такую жестянку – именно так порой и начинались пожары, перекидываясь с хижины на хижину и выжигая все, что было спрятано в соломе на черный день, включая драгоценные продовольственные карточки. Хареш покачал головой, сокрушаясь о такой небрежности.

Дойдя до мастерской, он застал самого Джагата Рама на крыльце. Тот сидел в одиночестве под приглядом маленькой своей дочки. Но, к возмущению Хареша, мастерил он не броги, а деревянную игрушку: кошку, кажется. Он был так поглощен струганием, что крайне удивился, когда заметил Хареша. Положив недоструганную кошку на ступеньку, он встал ему навстречу.

– Раненько вы пришли, – сказал он.

– Да, пришел, – бесцеремонно ответил Хареш, – и вижу, что вы заняты вовсе не тем. Я, со своей стороны, напрягся и все сделал, чтобы снабдить вас материалами как можно быстрее, но я не собираюсь работать с теми, на кого нельзя положиться.

Джагат Рам погладил ус. Глаза его тускло вспыхнули, а речь приобрела отрывистость, почти стаккато.

– Тут такое дело… – начал он. – Вы бы хоть спросили сперва… Вот какое дело-то… неужто вы считаете, что я не держу своего слова?

Он ушел в мастерскую и вынес оттуда готовые выкройки из прекрасной темно-бордовой кожи, сделанные им по образцу, который принес Хареш вчера вечером. Пока Хареш осматривал их, он сказал:

– Я еще не проделал дырочки, как положено в брогах… Дай, думаю, сам выкрою, не стал оставлять это своему закройщику. Я уж с рассвета на ногах.

– Хорошо, хорошо, – закивал Хареш, и тон его заметно смягчился. – Давайте посмотрим тот кусок кожи, что я вам оставил.

Джагат Рам весьма неохотно достал лоскут с одной из кирпичных полок, встроенных в стену крохотной комнаты. Большая часть его была еще нетронутой. Хареш внимательно осмотрел его и вернул сапожнику. Джагат Рам вздохнул с явным облегчением. Он потянулся к седым усам и задумчиво потирал их, не говоря ни слова.

– Отлично, – расщедрился на похвалу Хареш.

Джагат Рам сделал выкройки очень быстро и в то же время на редкость экономно расходовал кожу. Он определенно обладал мастерским пространственным чутьем, весьма редким даже среди самых опытных сапожников с многолетней практикой. Еще вчера это проскользнуло в его замечаниях, когда он мысленно сконструировал туфлю, бросив лишь беглый взгляд на детали образца.

– Куда исчезла ваша дочка?

Джагат Рам позволил себе подобие улыбки.

– Она уже опаздывала в школу, – ответил он.

– А из «Чудесного обувного» вчера опять приходили? – спросил Хареш.

– Ну, и да, и нет, – ответил Джагат Рам, не вдаваясь в подробности, а Хареш не стал настаивать, поскольку «Чудесный обувной» не входил в зону его прямых интересов. Он решил, что, возможно, Джагат Рам не хотел говорить о конкуренте Кедарната с его другом.

– Ну что ж, – сказал Хареш, – а вот все остальное, что вам нужно.

Он открыл портфель и вынул оттуда нитки, комплектующие, колодки и туфли Сунила. Пока Джагат Рам одобрительно вертел в руках колодки, Хареш продолжил:

– Загляну к вам через три дня в два часа пополудни, и я рассчитываю, что к тому времени броги будут готовы. Я купил билет на поезд до Канпура в шесть тридцать того же дня. Если туфли будут пошиты хорошо, я надеюсь, что смогу сделать вам следующий заказ. Если же нет, мне не хотелось бы откладывать свой отъезд.

– Я надеюсь работать с вами напрямую, если все пойдет хорошо, – сказал Джагат Рам.

Хареш покачал головой.

– Нас познакомил Кедарнат, и я буду работать с вами через Кедарната, – ответил он.

Джагат Рам кивнул, слегка помрачнев, и проводил Хареша к дверям. Никуда не денешься от этих посредников-кровопийц. Сперва мусульмане, теперь эти пенджабцы. Кедарнат, впрочем, и дал ему шанс заработать, да и вообще человек неплохой, если уж на то пошло. Возможно, он не кровопийца, а мелкий кровососишка.

– Хорошо, – сказал Хареш. – Отлично. Ну, мне еще надо кучу дел переделать. Я должен откланяться.

И он, как всегда полный энергии, зашагал по грязным дорожкам Равидаспура. Сегодня он был обут в простые черные оксфорды. На открытой, но довольно грязной площадке у маленького белого святилища он увидел стайку ребятишек, играющих потрепанной колодой карт, – в одном из них Хареш узнал младшего сына Джагата Рама – и поцокал языком, не столько в осуждение, сколько от возмущения подобным положением вещей. Неграмотность, нищета, безпризорщина, грязь! И вовсе не потому, что жители этого района были совсем уж безнадежными, лишенными потенциала. Будь его воля и будь у него деньги и рабочая сила, он поставил бы этот район на ноги за шесть месяцев. Санитария, питьевая вода, электрификация, дороги, гражданское самосознание – все это только вопрос хорошо продуманных решений и необходимых технических средств, чтобы воплотить эти решения в жизнь.

Хареш был увлечен «необходимыми техническими средствами», как увлечен он был своим «Списком неотложных дел». Он становился недоволен собой, если чего-то недоставало в первом или что-то было упущено во втором. И еще он верил, что следует все доводить до конца.

«Ах да, кстати, сын Кедарната, как же его зовут-то? Бхаскар! – сказал он сам себе. – Надо было спросить у Сунила адрес доктора Дуррани». Он нахмурился, коря себя за недальновидность.

Однако после ланча он забрал Бхаскара и поехал вместе с ним на тонге к Сунилу. Хареш припомнил, как вчера еще ему показалось, что доктор Дуррани пришел к дому Сунила пешком, значит он не может жить слишком далеко. Бхаскар молча сопровождал Хареша, а тот был рад, что не нужно ничего говорить, кроме того, куда они направляются.

Преданный и ленивый слуга Сунила указал им на дом доктора Дуррани, расположенный совсем неподалеку. Хареш расплатился с возницей, и они с Бхаскаром пошли дальше пешком.

4.10

Высокий молодой человек приятной наружности в белой крикетной форме открыл им дверь.

– Мы пришли к доктору Дуррани, – сообщил Хареш. – Как вы думаете, он не занят?

– Я сейчас посмотрю, что отец делает, – сказал молодой человек приятным, довольно низким, чуть грубоватым голосом. – Войдите, прошу вас.

Минуту-другую спустя он появился и сообщил:

– Отец сейчас выйдет. Он спросил, кто вы, и я понял, что не поинтересовался. Извините, мне следовало сперва самому представиться. Меня зовут Кабир.

Манера держаться