и они спокойно перейдут к Эпикиду, на Остров, и сдали холм римлянам. Взяв Евриал и поставив там гарнизон, Марцелл избавился от одной тревоги: многочисленное неприятельское войско, впущенное с тыла в крепость, не сможет ринуться на его воинов, сидящих взаперти в городских стенах. Он расположил вокруг Ахрадины в подходящих местах три стоянки, рассчитывая, что голод заставит осажденных сдаться. Несколько дней на передовых постах обеих сторон стояло затишье, как вдруг прибыли Гиппократ и начальник карфагенского войска Гимилькон, собиравшиеся со всех сторон напасть на римлян. Гиппократ укрепил свой лагерь около большой гавани и дал знак сидевшим в Ахрадине – напал на старый римский лагерь. Эпикид сделал вылазку против стоянки Марцелла, а карфагенский флот пристал к берегу между городом и римским лагерем. Но действительной опасности было меньше, чем тревоги: Гиппократа не только отбросили от укреплений, но заставили бежать сломя голову, а Марцелл прогнал Эпикида в город.

После этого на оба войска пришла новая беда: чума, – стало не до войны. Осенняя непогода, нездоровая местность, жара, за городом еще более нестерпимая, чем в городе, истомила почти всех в обоих лагерях. Первоначально нездоровое место и непогода вызывали болезнь и смерть; потом само лечение и соприкосновение с больными разнесло заразу. Болезнь поражала больше карфагенян, чем римлян: римляне, долго осаждая Сиракузы, привыкли к здешней воде и климату. Сицилийцы, находившиеся в неприятельском войске, увидев, что зараза распространяется (местность была нездоровой), разбрелись по своим городам, которые были поближе. Карфагенянам приюта нигде не было: погибли все до единого, погибли и Гимилькон с Гиппократом. Марцелл, видя, с какой силой обрушивается болезнь, увел в город свое обессилевшее войско и дал ему передохнуть и пожить в домах.

Тем временем из Карфагена явился Бомилькар со 130 военными судами и 700 грузовых. Но у мыса Пахин он столкнулся с римским флотом и, неизвестно чего испугавшись, вышел на парусах в открытое море. В конце концов карфагеняне вернулись в Африку, не сделав ничего серьезного. Эпикид, лишившись такой поддержки и не желая оставаться в осажденном городе, большая часть которого была уже взята, отплыл в Акрагант, решив выжидать, чем все кончится.

В сицилийском войске стало известно, что Эпикид покинул Сиракузы, а карфагеняне бросили остров и вторично предали его римлянам. Сицилийцы переговорили с осажденными об условиях, на которых будет сдан город, и отправили послов к Марцеллу. Желания эти почти совпадали с желаниями римлян: царские владения, где бы они ни находились, останутся за римлянами; сицилийцы сохраняют свою свободу, свои законы и все прочее.

От римлян ничто не угрожало, но в Сиракузах началась более страшная междоусобная война. Перебежчики решили, что их выдают римлянам, и тем самым запугали вспомогательные отряды наемников: те, схватившись за оружие, сначала изрубили архонтов, а затем, разбежавшись по Сиракузам, в неистовстве стали убивать случайных встречных и расхищать все, что попадало под руку. Не желая оставаться без командиров, они выбрали троих начальствовать в Ахрадине и троих на Острове.

Среди троих начальников в Ахрадине был испанец Мерик. С ним завязали тайные переговоры люди Марцелла, и он согласился сдать римлянам крепость. Ему было поручено защищать участок стены у входа в большую гавань. Мерик сообщил об этом римлянам. Марцелл посадил воинов на грузовую баржу и велел ночью подтащить ее к Ахрадине, а воинам – высадиться недалеко от ворот. На исходе ночи все было сделано; Мерик, как было уговорено, впустил солдат, и Марцелл на рассвете со всем своим войском бросился на Ахрадину – не только ее защитники, но и отряды, стоявшие на Острове, покинув свои посты, устремились отражать натиск римлян. В этой сумятице легкие суденышки, заранее снаряженные, подошли кружным путем к Острову; воины высадились и неожиданно напали на немногочисленные вражеские сторожевые посты и незатворенные ворота, которыми выбегали воины. После небольшой схватки взяли Остров, покинутый бежавшей в страхе охраной.

Сиракузяне наконец спокойно вздохнули, раскрыли ворота Ахрадины и отправили к Марцеллу послов просить об одном: сохранить жизнь им и их детям. Марцелл послал квестора с отрядом на Остров принять и сторожить царские деньги, а город отдал на разграбление солдатам. Тит Ливий пишет, что было явлено много примеров отвратительной жадности, гнусного неистовства. А среди всей суматохи, какую только может породить во взятом городе страх, среди солдат, бегавших повсюду и грабивших, Архимед, как рассказывают, был занят только фигурами, которые он чертил на песке. Какой-то солдат, не зная, кто это, убил его.

Однако, и после падения Сиракуз война в Сицилии не прекратиолась. В Акрагенте против римлян укрепились Эпикид и Ганнон, уцелевшие в предыдущих сражениях. К ним присоединился и третий вождь, посланный Ганнибалом в замену Гиппократа: ливифиникиец Муттин, человек деятельный и хорошо изучивший у Ганнибала военное дело. Эпикид и Ганнон дали ему в подмогу нумидийцев, и он, бродя с ними по полям и вовремя приходя на помощь тому, кто в ней нуждался, поддерживал в союзниках чувство верности. Вскоре о Муттине заговорила вся Сицилия; сторонники карфагенян возлагали на него самые большие надежды.

43) Гибель двух Сципионов

Тем же летом в Испании римские военачальники, покинув зимние лагеря, соединили свои силы. Был созван совет, и мнения всех сошлись: если до сих пор только и делали, что сдерживали Ганнибала, стремившегося в Италию, то теперь пришло время делать все, чтобы война в Испании была доведена до конца. Полагали, что силы для того есть: той зимой призвано было в армию двадцать тысяч кельтиберов. Неприятельских войск было три: Газдрубал, сын Гисгона, и Магон соединили свои войска и стояли от римлян на расстоянии пятидневного пути. Ближе находился сын Гамилькара – Газдрубал, полководец, давно воевавший в Испании; его войско стояло вблизи города Амторгис. Его первого и хотели разбить римские военачальники: надеялись, что сил для этого хватит с избытком. Беспокоило другое – как бы Газдрубал-второй и Магон, перепуганные его бегством, не ушли в непроходимые горные леса и не затянули бы войну. Решили: самое лучшее разделить силы и вести войну всем войском, находившимся в Испании. Войско поделили так: Публий Корнелий Сципион двинул против Магона и Газдрубала две трети римского войска; Гней Корнелий Сципион взял оставшуюся треть и еще кельтиберов и должен был сразиться с Газдрубалом Баркой.

Газдрубал проведал, как малочисленно собственное войско римлян, которым оставалось надеяться на вспомогательные отряды кельтиберов. Он по опыту знал все вероломство варваров и особенно тех племен, с которыми столько лет воевал. Устные сношения были легки, так как оба лагеря были полны испанцев. Тайно ему удалось