Шрифт:
Закладка:
Краснолицый мужчина в полосатом костюме – должно быть, МИ-5 или МИ-6, как с внезапным отвращением поняла Озла, – прочистил горло и раскрыл папку, которую до сих пор держал под мышкой.
– Насколько я понимаю, вы состоите в, гм, связи с неким принцем Филиппом Греческим, – проговорил он.
Озла моргнула.
– А это-то тут при чем?
– Просто ответьте на мой вопрос.
– Вопроса я не услышала, лишь утверждение. – «Не просто утверждение, а с гаденькой подоплекой в слове “связь”». Но дерзить этому человеку она не могла себе позволить. – Да, принц Филипп – мой парень.
– В прошлый четверг вы с ним ходили в кино.
– На «Леди Гамильтон». Не очень удачная картина.
Филипп не мог удержаться от смеха, видя, как кинематографисты представили Трафальгарскую битву.
– А вы не… дали чего-нибудь вашему парню в тот вечер?
– Что вы имеете в виду? – ледяным тоном вопросила Озла.
– Вы ведь в курсе, что несколько его зятьев – члены нацистской партии? – Мужчина говорил с некоторым превосходством, как будто считал Озлу слишком недогадливой, чтобы понять, что к чему. – Он и по крови, и по свойству состоит в родстве с целой сворой фашистов.
– Как и король Георг, – парировала она. – Но ему это что-то не мешает.
– Здесь не место легкомысленным шуткам!
– Филипп своих родственников не выбирал, и то, кто они такие, никак на него не влияет. – Она чувствовала, что начинает задыхаться от ярости. – Он презирает связи своей семьи с Третьим рейхом. И только что сдал экзамены на звание лейтенанта Королевского военно-морского флота. Если королевская семья настолько его одобряет, что ему позволено вести личную переписку с будущей королевой Англии, какую опасность он может представлять?
Мужчина в полосатом костюме злобно буравил ее глазами. Озла понимала, что он не может отказаться от своих слов, опасаясь потерять лицо, но и назвать короля простофилей не смеет.
Она скрестила руки на груди:
– Теперь вы не ответили на мой вопрос.
Однако он предпочел сменить курс.
– А совершенно ли вы уверены, что он не переписывается со своими сестрами, находящимися в тылу врага? Кто знает, какие сведения он им сообщает. Особенно если иметь в виду, что его подружка имеет доступ к такому количеству важнейших разведывательных данных.
– Не болтайте вздор, сэр. – Озла на мгновение ощутила растрепанные волосы Филиппа у себя под рукой. И жесткую рыжеватую бороду, которую он отрастил на суше. – Он не переписывается с родственниками из Германии. И даже если бы переписывался, он понятия не имеет, что у меня есть доступ к разведданным. Он думает, что я перекладываю бумажки в какой-то унылой конторе.
– Да ну, признайтесь же, мисс Кендалл. Неужто вы ни разу и словечком не обмолвились ему, уютно положив голову рядышком на подушку?
– Нет никакой подушки. – Казалось, голос Озлы полностью состоит из кристаллов льда.
– Обойдемся без непристойных намеков, – одновременно с ней произнес Тревис с отвращением на лице.
Полосатый пожал плечами без малейшей тени раскаяния:
– Но согласитесь, все это плохо смотрится. Правил она не соблюдает, как выкрасть документы, знает, крестному проболталась…
– Да нет же!
– …к тому же путается с чужаком, у которого вся семейка отпетые нацисты. Нам отдельно доложили, что она заходила в Третий корпус, где ей не следовало находиться…
«Неужели кто-то на меня донес? – с упавшим сердцем подумала Озла. – Но кто?»
– …и вдобавок еще и канадка!
– Как те канадцы, которые сейчас сражаются за Англию? – повысила голос Озла. – Вы этих канадцев имеете в виду?
– Говорите потише.
– Не буду. Я покинула Монреаль и вернулась в Британию, чтобы сражаться за эту страну. Я лгу всем, кого люблю, в том числе Филиппу, чтобы не нарушать Закон о государственной тайне. Я не позволю обзывать меня чужачкой и не потерплю, чтобы меня обвиняли в неблагонадежности. – Озла сжала кулаки вытянутых по швам рук. – Я никогда бы не позволила себе вынести папку с донесениями, поскольку это против всех правил и регламентов. Я не менее аккуратна и умна, чем любая другая служащая Блетчли-Парка.
Выражение их лиц оставалось скептическим. Для них она была одной из тех дурочек, у которых на уме лишь проказы и прекрасные принцы, – с какой стати верить хоть единому ее слову?
– Хотите доказать свою лояльность? – спросил наконец Полосатый. – В таком случае, я уверен, вы без возражений выдадите нам свою переписку с принцем Филиппом.
На мгновение Озла онемела от возмущения. Неужели это тоже предусмотрено присягой?
Судя по всему, да. Она резко кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает комок желчи. Полосатый выглядел удовлетворенным, однако Тревис предупреждающе поднял ладонь.
– Для БП будет лучше, если вы вообще порвете с этим парнем, – сказал он без обиняков. – Девушке с вашим доступом к важной информации непозволительны отношения с человеком, имеющим какие-либо связи с нацистами, пусть и очень опосредованные.
Озла ощутила тошноту. «Забирайте всё, – подумала она. – Ну же, не стесняйтесь, берите!» Две вещи делали ее счастливой после той разрушительной тьмы, в которую погрузило ее «Кафе де Пари»: Филипп, чьи объятия стали для нее чем-то вроде родного дома, и гордость за выполненную работу. Выходит, зря она надеялась, что после перехода на должность переводчицы ее наконец оценят и начнут воспринимать всерьез. Ее честное слово явно ничего здесь не значило. Невозможно поверить, что девушка вроде нее способна держать рот на замке в обществе своего парня, так что просто порви с ним, светская пустышка. Ей хотелось наброситься на Тревиса и Полосатого или хотя бы яростно колотить кулаками по столу.
– Понимаю, сэр, – выдавила она.
А что ей еще оставалось?
Из трубки раздался ликующий голос Филиппа:
– Я получил назначение, Оз! Младшим лейтенантом на «Уоллесе». Это всего лишь старенький миноносец типа «Шекспира», но когти показать сумеет, если что.
– Здорово! – заставила себя произнести Озла. Он не мог ей сказать, какие воды предстоит патрулировать его кораблю, но она уже догадывалась – недаром ведь перевела столько донесений о передвижениях вражеских судов. Вероятно, его направят в «Переулок вражеских подлодок», как нынче называли опасный проход между Ферт-оф-Фортом и Ширнессом…
– Отъезд через два дня. Может, у тебя получится заскочить в Лондон на прощальную вечеринку?
Озла зажмурилась. Пришлось дважды сглотнуть, прежде чем удалось ответить, но в трубке ее голос прозвучал весело и беззаботно.
– Я просто с ног валюсь от усталости, милый. Увидимся в следующий раз, ладно?
Она положила трубку и поднялась в комнату, чтобы собрать его письма. От мысли, что кто-то чужой будет лапать их переписку,
