—Давайте выпьем еще немного вина, сеньор аббат! Доброе вино хорошо залечивает душевные раны! Вы далеко не первый, кто пострадал в этой гонке за эликсиром бессмертия и философским камнем, превращающем свинец в червоное золото!

Отхлебнув приличный глоток вина, иезуит закусил его кусочком соленого оленьего окорока и спросил настоятеля.

— Ваше Преподобие, а Вы не задумывались почему предыдущий экзарх друидов скончался так неожиданно и внезапно? А ведь сеньор Джельсомино был ещё совсем не старым мужчиной. До старости ему было довольно далеко, да и к эликсиру бессмертия он прикладывался регулярно вместе с Агатой. И тем не менее это событие произошло. К тому же оно случилось весьма и весьма своевременно. Причина той смерти, до сих пор, не известна и находится под вопросом.

Настоятель опустил глаза, вспомнив сеньора Джельсомино и его внезапную смерть в собственной постели. А ведь предыдущий экзарх обладал завидным здоровьем и никто не предполагал такого конца его жизненного пути.

Дитмар понимающе качнул головую в сторону Настоятеля и видя, что тому трудно говорить об этих вещах откровенно, не настаивал на ответе на свой вопрос прямо сейчас.

— А может всё дело в том, что ему просто помогли умереть? Причем время было выбрано так, что его смерть устроила абсолютно всех, но особенно это было выгодно вам и леди Агате. — Выдержав небольшую паузу, рассказчик сделал весьма неприятный для настоятеля вывод. — Если это не вы помогли сеньору Джельсомино покинуть сей грешный мир, значит, скорее всего виновата леди Агата. Как вы считаете, Ваше Преподобие? Прав я или не прав? — Возникшая пауза говорила сама за себя, лучше всяких слов и увещеваний.

— Ну, наверное, вы и без меня догадывались об этом? И вопрос, кто и когда сумел угостить ядом Джельсомино был для вас ясен, как божий день?!

Доступ в его апартаменты имели очень и очень немногие. К тому же, он отличался завидным здоровьем, был крайне недоверчив и подозрителен, а кроме того мог оказать отчаянное сопротивление.

Мастер Джельсомино отлично фехтовал, метал ножи и был уверен в своей собственной незаменимости, непогрешимости и исключительности. — Дитмар или тот, кто представился ему этим именем обладал сведениями, которыми располагали только сам Настоятель и его возлюбленная Агата. Остальных, к этому времени уже не осталось, хотя нет, был ещё Джакомо-библиотекарь, которому Франсуа доверял, почти также, как самому себе.

Но вот откуда мог почерпнуть эту информацию засланный сюда казачок, оставалось для него загадкою, ответа на которую, у него не было.

Ну, а посланец римского папы будто бы и не замечал замешательства Его Высокопреподобия Франсуа де Готье.

— Так бы всё могло продолжаться и далее, но увы, Джельсомино не взял в расчёт того, что как любовник он наскучил леди Агате уже давно. Ей хотелось кого-нибудь помоложе и порезвее. Если тебе добрая сотня лет, то как ни гарцуй, а молодые жеребцы всё равно обойдут тебя на длинной дистанции. — Дитмар невесело засмеялся. — Вы согласны со мной месье Франсуа? Ведь тем молодым жеребчиком, которого она присмотрела для замены старого коня, стали именно вы сеньор Аббат! Но теперь история повторяется и она решила заменить уже вас месье, на кого-либо помоложе и порезвее!

После этих слов, кровь бросилась в лицо настоятелю и он уже хотел было броситься на дерзкого наглеца, но в последний момент сдержался, вспомнив их уговор говорить откровенно и без обиняков.

Иезуит постарался сделать полупоклон, оценив его сдержанность по достоинству, поскольку в сидячем положении исполнять такие экзерсисы было довольно проблематично.

— В то время, вы были бедны, наивны, отважны и влюблены в эту медузу Горгону по самые уши! Этого было вполне достаточно, для того, чтобы согласиться с перспективами и возможностями, которые открывались перед вами со смертью мастера Джельсомино .

Старый конь покинул этот мир тихо и безболезненно, но что самое главное — очень вовремя. И к тому же, леди Агата, когда желает чего-то , может быть очень убедительной, не так ли Ваше Преподобие?

В тот момент она пожелала видеть вас на месте предыдущего экзарха и сделала это, надо отдать ей должное, довольно изящно!

Я вас не осуждаю, уж вы мне поверьте! — После этой тирады, со стороны эконома вновь последовал полупоклон, на этот раз, более глубокий и продолжительный. Затем, приложив к сердцу правую руку рассказчик произнес, как можно мягче и проникновеннее.

— Я вас умоляю, не обижайтесь! Ведь всё это было в самом начале вашего совместного пути! Прошло много лет и всё существенно поменялось! —