– А как же остальные наши люди? – задал вопрос Дран.

– Кто жив, тот присоединится по пути, – сказал Буд и махнул рукой. – А кто погиб…

– Как бы в поле нас не прижала конница, – высказал опасение Дран.

– Вряд ли у ахейцев есть конница. Дороги перекрыты войском Словена – значит, они добирались до нас по горным тропам, а по горным тропам коней не проведешь, – сказал Буд.

– А если к ним присоединятся ассирийцы из тех, что мы недобили? – спросил Дран.

– Тогда в случае нападения конницы прижмемся спиной к горе и выставим копья, уперев их в землю. Такой строй конницей в лоб не возьмешь, – сказал Буд.

Теперь он уже окончательно пришел в себя и мог рассуждать здраво.

– Согласен, – сказал Дран.

– Значит, нечего терять время – перестраивай сотню, и двигаемся! – распорядился Буд.

Дран отдал приказ, и сотня стала перестраиваться «кабаном».

Перестроившись, отряд двинулся мерным неторопливым шагом, чтобы не нарушать строй. Увидев «кабана», к строю стали присоединяться уцелевшие ополченцы.

Ахейцы, как и предвидел Буд, в конце концов сообразили, какой опасностью грозит им маневр скифов, – ополченцы уходили, при этом нанося существенный урон ахейцам, – и командиры ахейцев, прекратив беспорядочно избиение одиноких ополченцев, начали собирать своих воинов в строй.

Но предпринятые меры запоздали, и ополченцы вышли из лагеря, который превратился для них было в ловушку.

Тем не менее ополченцам не удалось далеко уйти. Как и опасался Дран, неожиданно появилась конница и колесницы.

Этому Буд был крайне удивлен.

– Откуда у ахейцев взялись колесницы?! – задал он вопрос.

Но гадать, откуда у ахейцев взялись конница и колесницы, было некогда, и отряд, как и следовало по ранее предусмотренному Будом плану, прижался спиной к горе, выставив упертые в землю копья.

План оказался правильным, и первая атака конницы и колесниц была отбита. Понеся потери, конники и колесницы, не желая терять скорости, стали кружить перед фронтом ополченцев, засыпая их стрелами.

Однако вскоре выявилась уязвимость позиции ополченцев – пехота не стала штурмовать ополченцев, а присоединилась к колесницам и стала с расстояния полусотни шагов расстреливать ополченцев из луков.

Ополченцы попытались отвечать, но луков и стрел у них было слишком мало.

Подвергнувшись нападению в предрассветный час, ополченцы хватали то из оружия, что им было необходимо для защиты, – копья, мечи, топоры и даже щиты, – но никто и не подумал взять луки и стрелы, бесполезные в рукопашной схватке. Теперь это начало сказываться, и строй ополченцев стал быстро редеть.

– Так нас быстро перебьют, – с тревогой проговорил Дран.

– Что же, значит, такова наша судьба, – сказал Буд, – пришло наше время уходить по дороге предков.

– Может, сдаться в плен? – неуверенно проговорил Дран.

– И стать рабом? – сказал Буд.

– Нас выкупят, – сказал Дран.

– Кто? – спросил Буд.

– Словен, – сказал Дран.

– Если мы тут не выстоим, ахейцы, соединившись с ассирийцами, нападут на Словена с тыла. А спереди нападет Болгар. Так они разобьют Словена и захватят наши города. Паний жесток, он уничтожит в городах и деревнях всех – и женщин, и детей. Да и у ахейцев не в обычае сохранять жизнь пленным. Поэтому лучше умереть на поле боя, чем сдаться, – проговорил Буд.

Поняв, что выхода нет, Дран закричал:

– Братья, лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Так не посрамим себя и свои семьи!

Но неожиданно стрельба со стороны противника стала ослабевать. А потом и совсем прекратилась. Что происходило перед фронтом, из-за поднятой пыли не было видно.

Дран опустил щит и с недоумением спросил:

– Что происходит?

– Какую-то новую пакость задумали, – вслух подумал Буд. – Наверно, к новому штурму перестраиваются.

Но штурма не произошло. Когда легкий ветер прогнал пыль, то ополченцы увидели, что ахейцы исчезли.

Буд покачал головой:

– Что-то и в самом деле происходит.

Он настороженно смотрел в глубину долины. Там, в пыльной дымке появились новые действующие лица – тяжеловооруженные всадники в броне, отливающей в полуденном солнце кровью.

Их было много. Они направлялись прямо к горстке ополченцев. Ясно, что такой силе противостоять было невозможно.

– Вот, похоже, нам и пришел конец, – проговорил упавшим голосом Дран.

– Что же, значит, мы умрем не от стрел, а от меча, – проговорил Буд.

– Упритесь копьями в землю и стойте! – отдал приказ Дран.

Дран хотел еще сказать, что разницы нет, от чего умирать, от стрел или меча, но, взглянув на лица своих товарищей, понял, что уже нет необходимости что-либо говорить. Когда человеку в лицо дышит смерть, любые слова будут лишними.

Глава 84

Данав привел разведчиков почти к самому лагерю Болгара. Из места, где Данав предложил обосноваться разведчикам, хорошо был виден и сам лагерь, и дороги, ведущие к нему, и самое главное – дорога, ведущая в земли Словена.

Любко был доволен.

– Хорошее место ты нам нашел, пастух, – проговорил он, – я доложу князю и попрошу, чтобы он тебя наградил.

Он хотел похлопать Данава по плечу, но рука так и осталась в воздухе – слишком высоко оказалось плечо пастуха.

– Здоров, здоров, – восхищенно проговорил Любко. Такого богатыря заполучить в свой отряд – дело заманчивое.

Данав повел плечом, и мышцы на теле шевельнулись, словно клубок змей.

– Ого! – восхищенно воскликнул Любко. – С такой силой тебе самое место в княжеской дружине.

Данав мотнул головой.

– Не-а.

– Чего – не-а? – язвительным тоном спросил Любко.

– Не люблю я это дело…

– Какое?

– Убивать людей. Человек должен землю пахать, пасти скот, растить детей.

– Мы не убиваем людей, – с обидой проговорил Любко.

– Вы убиваете их отцов.

– Мы убиваем врагов.

– Какая разница?

– Большая.

– Не вижу разницы.

– А если разбойник нападет на тебя или твоих близких – разница есть? – спросил Любко. – Ты же сам недавно убивал греков.

– Ну, это другое дело… – смутился Данав.

– И это другое дело, – сказал Любко.

– Нет, – возразил Данав.

– Значит, ты не хочешь вступить в дружину? – сказал Любко, поняв, что Данав сейчас вряд ли поддастся на уговоры.

– Не хочу, – сказал Данав.

– Большой ты, а дурень, – с разочарованием проговорил Любко.

– Не задирайся, – сказал Данав.

– Не задираюсь, – сказал Любко. – Но в самом деле, дружинник – лучший человек племени, ему отдается все самое лучшее, и если ты не понимаешь своей выгоды – то, конечно, дурень.

– Не все меряется выгодой, – сказал Данав.

– Что ж. Жаль, – сказал Любко.

– Любко, ты лучше отпусти меня, – попросил Данав. – Я привел тебя куда надо, тропу показал, дальше я буду только обузой для вас.

– А что тебе делать дома? – спросил Любко.

– Есть у меня дело – деревенское стадо я оставил, – сказал Данав.

– Что,