это я тебя свёл с Уорреном! Эх, дурак! Главное, явились сюда в войнушку поиграть, вляпались по самое не балуйся, а нам им помогай! И чего ради, я тебя спрашиваю?

— Кто явился?

— Ну этот… Уоррен! Он же сюда со своим приятелем ещё в тридцать шестом заявился. Захотели тут погулять.

— Погулять? — спросил Луар, делая записи. — Может они что-то искали? Или кого-то?

— Да чёрт их знает! Меня в эти дела ж никто не посвящает. Я так, швейцар на входе. А как только наш доктор угодил в неприятности, так сразу “Нат, помоги!”.

— Неприятности? — удивился граф. — Уоррен обычно более чем предусмотрителен.

— Ага, после того как убил того паренька, он и стал таким предусмотрительным.

— Какого паренька? — напрягся Луар.

— Не знаю. Вроде бы разведчика какого-то. Кажется, британского. В Праге это было. Мне надо было замять это дело, потому что паренька потом начали искать родичи, а те были какими-то шишками.

В глазах Луара Оржельского резко потемнело. Он чуть не выронил телефон.

— Что ты сказал?!

— М?

— Про Уоррена и того разведчика. Что там произошло?

— Ох, ваша светлость, не могу сказать… А почему вас так это интересует? — голос Натаниэля немного протрезвел.

— Ты прав, — выдохнул граф, с трудом сдерживая эмоции. — Просто, хотел поддержать разговор. Так… где сейчас Уоррен?

— А пёс его знает! У себя наверно.

В Мюнхене его нет. Филлис уже доложил об этом графу.

— Я понял. Прости, Натаниэль, но у меня уже дела. Поговорим в другой раз.

— Какие дела в одиннадцать но…

Граф сбросил звонок и выключил телефон, после чего устало рухнул в кресло.

Близко. Всё это время тот, кого он искал, был так близко! Дрангов Натаниэль всё это знал и молчал!

— Ах, ты ж змей!!! — прогремел он, вскочив и швырнув телефон в стену со всей силы. — Пригрел я тебя на своей груди!

“Значит, это был Уоррен! С самого начала это был он, а я как последний идиот ему помогал. Вот! Вот, кто убил Артура! Вот из-за кого умер мой брат Аттей!”

В сердце графа снова заныла старая боль, а по венам заструилась горечь невосполнимой утраты. Оржельский вспомнил, как больше восьмидесяти лет назад к нему подкралось страшное предчувствие. Он ощущал беду над родственником, его брат себе места не находил, а потом и вообще слёг. Аттей меркнул на глазах, за два дня его белоснежные волосы почернели; Луар поднял на поиски всех, кого только мог. Он знал, что беда нависла над сыном Ольги, дочери Аттея. Но отыскать его в те смутные времена было непросто.

Артур бредил славой. Он видел, какой конфликт разрастался в Европе, и, будучи буйным юнцом с обострённым чувством справедливости, записался в военные. Сын Луара Мойрон обещал внимательно следить за Артуром и в случае опасности вернуть его домой, но, пройдя школу разведчиков и став одним из лучших выпускников, Артур быстро обнаруживал слежку и тут же скрывался из виду. Он нарочно менял только фамилию, оставляя имя. Для него это была своего рода игра, которую он вёл с родичами. И во время одного такого его побега под новой фамилией Луар и Аттей ощутили эту тревогу. Её чувствовала вся семья Оржельских. А спустя три дня Аттея не стало. Его последними словами были: “Артур погиб”. Ещё через день, Луару сообщили кошмарную новость. Тело юного разведчика привезли графу и его семье. В заключении врача указывалось, что у Артура отказало сердце. Все анализы указывали именно на это, но граф не верил. Потому что “нет ничего сильнее сердца орлонца”, так говорят на его родном Орлоне. Племянника убили, и это отняло жизнь у его старшего брата.

Два наследника дома Джеврона пали от рук одного человека, а орлонцы не прощают убийство семьи.

— Да будь он хоть протеже самой Доры, клянусь, я убью его! — в ярости рычал граф, упёршись руками в стол. — Вот из-за кого мои волосы почернели! Вот, где скрывался источник моей душевной боли и причина моих кошмаров. Восемьдесят лет этот дрангов глобб сидел у меня под носом, а я ещё задабривал его, стелился перед ним, звал на чай!

Лицо графа исказила зловещая ухмылка.

— Что ж, пусть приезжает. Не важно когда. Что-что, а ждать я умею! Это будет твоё последнее чаепитие в жизни, Вольфганг Фридрих Уоррен! Клянусь всем, что у меня осталось, я тебя уничтожу!

По гостиной и кабинету прокатился звук дверного звонка.

— А вот и гости! — сказал Оржельский, поправляя одежду и кафтан. — Очень вовремя! Разговор обещает быть продуктивным.

Дверь открыл сам граф Оржельский. Что ж, это вполне ожидаемо, но всё же барон А-Данай тихо выдохнул: лишние свидетели ему не к чему.

— Доброго вечера, граф, — сказал он на сефити.

— Приветствую вас, бароны, — ответил на том же языке хозяин особняка.

А-Данай оценил его нейтрально-серый костюм с пуговицами из чистого нефрита. На голове красовалась золотая заколка с семью змеями, что тоже подчёркивало статус. Хотя А-Данай знал, что такой аксессуар — не в русских традициях, а скорее в восточноазиатских, но спрашивать об этом у графа напрямую он не решался.

Оржельский пригласил баронов в гостиную, где перед старинным диваном на столе стояли закуски и бутылка вина.

— Вы вроде пригласили нас на чаепитие? — насторожился А-Данай.

— Да, — невозмутимо ответил граф, ловко управляясь с пробкой. — Чай будет. Утром. А пока просто побеседуем.

А-Данай и Рамей переглянулись.

— Мы благодарны за гостеприимство, — с улыбкой ответил Рамей. — Но не в наших традициях баловать себя такими изысками. — он кивнул на оливки, нарезанный бекон, сыры и виноград.

— Я два года готовился к этой встрече, — ответил граф, откупорив бутылку. — На складах в гротах вы найдёте запас продовольствия для ваших людей. Я позаботился о его надлежащем хранении. Миллионы этим не накормишь, но две-три сотни рейдов на корабли Раудана и Итры я вам сэкономил.

Пока бароны отходили от удивления, граф изящным движением опытного сомелье разлил вино в бокалы.

— Здесь, в России, отказывать в выпивке гостеприимному хозяину так же невежливо, как и самому хозяину не предложить выпить,