его читателями. Нельзя не признать одного того, что такая беседа явится всегда несколько односторонней. Отчасти в восполнение этого естественного для нея недостатка я решил посылать Вам в ответе на ваши мысли изложение собственных мыслей и настроений по разным вопросам, которые прояснят для Вас мое собственное мировоззрение, надеюсь, достаточно понятное для Вас.

Замечательно, что у нас с Вами оказалась общая тема для исследования, именно о монашеских искушениях. Я занимаюсь этим предметом в другом, еще не увидавшем света, своем небольшом труде68.

Сейчас у меня пред глазами № «Возрождения»69, где Вы изображаете Вашу героиню Дареньку во власти соблазна, от которого у нее закружилась голова. Это довольно точное определение того настроения, которое приводит ко всякому падению. Опьянение страсти или предвкушение другого греховного удовольствия лишает человека того трезвения духа, к сохранению которого обычно зовут прежде всего подвижники. К сожалению, художники пера сами склонны увлекаться прелестью греха, как например, Флобер в его «Искушении Святого Антония», которое в его описании само стало предлогом искушения для читателей.

У Вас одного везде соблюдено чувство меры, и нравственная тенденция ярко проходит сквозь всю ткань рассказа.

Радуюсь, что прежняя бодрость и творческая энергия снова возвратилась к Вам после пережитого кратковременного кризиса, о котором Вы писали мне: это тоже вид искушения, которое преодолевается терпением и трезвением.

Надеюсь, что и Ваш телесный сосуд не напоминает Вам о себе недугами, столь естественными в нашем возрасте.

Господь да хранит и укрепляет Вас, благословляя Ваш благородный труд, радостным для Вас успехом, который сам в себе носит награду для писателя. Не теряю надежду увидеть Вас в Белграде или во Франции.

С искренним почтением остаюсь Вашим преданным слугою.

Митрополит Анастасий.

Сремски Карловцы, 25 октября (7 ноября) 1936 г.

Глубокочтимый Иван Сергеевич!

Я не писал Вам до сих пор, боясь коснуться еще слишком живой и болезненной раны Вашего сердца. Но я был ближе к Вам, чем когда-либо, в эти дни Вашей скорби70.

Два супруга, прожившие до старости в столь трогательном единодушии как Вы и почившая Ольга Александровна, действительно обращаются в «плоть едину» – в одно существо в двух лицах, если позволительно так выразиться.

Поэтому уход одного из них – это есть всегда разрыв живого тела на части; остающийся чувствует себя уже половинным человеком и стремится сам скорее покинуть эту земную юдоль, чтобы снова соединиться, и при том навсегда, с покинувшим его любимым существом.

Чем крепче была Ваша взаимная любовь, тем острее для Вас горечь разлуки, и для нее трудно найти слова утешения. Слово, как Вы знаете, вообще смолкает пред таинством смерти. Надо покориться воле Божией и терпеливо изживать это состояние, которое, как всякая болезнь, имеет свое естественное течение. Придет время и заживет Ваша рана, какою бы неисцелимой она не казалась в настоящее время. Единственным лекарством здесь служит молитва и ее оставлять не нужно, хотя бы Вы и не чувствовали ее исцеляющей благодатной теплоты… Молитва сама внутреннею своею силою разогревает душу, поэтому святые отцы и учат нас: «хочешь или не хочешь – молись».

Стремление победить ужас смерти философским путем, осмыслить ее, приводит к цели только тогда, когда мы рассуждаем об ней теоретически. Когда же мы сами сталкиваемся не с проблемой, а с самым фактом смерти лицом к лицу, когда мы чувствуем в себе ее подлинное «жало», тогда все эти сложные предпосылки колеблются пред Вашими глазами, как здания во время землетрясения.

Сколько раз в Ваших произведениях Вы касались страшной загадки смерти и умели, несомненно, находить слова ободрения и успокоения для тех, кто был подавлен тяжестью, но, как врач, не могли излечить собственной болезни, причиненной Вам кончиной близкого человека. Очевидно, тут необходимо нечто большее, чем Ваши гадания и доводы рассудка. Тут требуется помощь и просветление свыше, и это и посылается нам в молитве.

Пусть Вас не смущает слабость Вашей веры; только желайте веры и ищите ее: тогда она постепенно придет и овладеет Вашей душой. Вместе с тем, Вы ищете напрасно художественного литературного образа Христа, соответствующего своему Первообразу: его нет в литературе так же, как в живописи.

То, что мы имеем в этом роде, есть в лучшем случае только отдаленное сияние его Евангельского лика, а в худшем – попытка положить на Него обыкновенные человеческие краски и тем лишить его той смиренной простоты и подлинного величия, в которой он открывается нам в Евангелии. Поэтому лучше и полезнее всего созерцать Его Таким, каким Он непосредственно изображен Св. Евангелистами. Если же Вам нужен художественный комментарий – хотя бы и не полный – к Евангелию, то Вы могли бы взять в качестве такового «Последние дни земной жизни Христа Спасителя» архиепископа Иннокентия71 (надеюсь, Вам не трудно будет достать эту книгу через проф. А.В. Карташева).

Очень полезно иметь всегда на столе отеческую литературу – например, Ефрема Сирина72, Макария Египетского73, Григория Богослова74, а Жития Святых в Русском синодальном издании75 или еще лучше в поэтическом изложении Св. Дмитрия Ростовского76, красота которого часто исчезает в Русском слишком прозаическом переводе.

В качестве практического совета позволю себе предложить Вам возможно менее оставаться со своими мрачными думами наедине: у Вас достаточно друзей и почитателей: если они не навещают Вас, посещайте сами их тогда, когда почувствуете приближение «области темныя»77, цель которой всегда довести скорбящего до отчаяния.

Я внимательно следил за Вашим пребыванием в Латвии по «Сегодня»78. Теперь Вам полезно, чем когда-либо было посетить Св. Землю: там, у подножия Голгофы79 и у Живоносного Гроба, где не смолкает приветствие «Христос Воскресе», мир снова снизойдет в Вашу душу. Конечно, Вы можете быть уверены, что наша Миссия с радостью обеспечит Вас квартирою и столом (хотя и скромным) и, если нужно, облегчит Вам получение визы. К Рождеству я надеюсь поехать туда и было бы большим утешением встретить там и Вас.

Владыка Антоний80 всегда был почитателем Вашего таланта: он услаждался чтением «Богомолья» за несколько дней до смерти. Теперь он сам отошел от нас в Небесный Иерусалим, чтобы наслаждаться там в полноте тем светом и радостью, какие только в отдаленных отблесках сияли ему и пели нам у раки Преп. Сергия.

Боюсь одного, злоупотребить Вашим временем и заключаю письмо душевным пожеланием, чтобы Господь, пославший Вам по своим неисповедимым путям столь тяжкие испытания, даровал Вам по своему милосердию и