Шрифт:
Закладка:
«Я не могу оставить их здесь». Оставалось еще решить, что делать с ФБР. Если они когда-нибудь заполучат эту шкатулку, если поймут, что дневник поддельный, если найдут на нем отпечатки его пальцев…
Грэйсону надоело совершать ошибки.
Он положил квитанции о снятии средств в шкатулку рядом с поддельным дневником и собрал головоломку. Потом позвонил на стойку портье и попросил, чтобы от его имени приобрели дополнительное место багажа, и отправил все детали.
Грэйсон вспомнил про фотографии. Он начал складывать снимки лицевой стороной вниз, избегая смотреть на них.
Он не думал о своем отце.
Он не думал о мальчике на всех этих фотографиях, которым когда-то был.
Он не думал ни о чем, кроме как о текущих делах, которые нужно доделать.
Сначала это работало. Фотография, которая пробила его защиту, была сделана во время его свободного года перед поступлением в университет, на другом конце света.
«Всю мою жизнь отец наблюдал за мной, даже когда я вырос, даже когда я путешествовал.
Сколько денег у него ушло на все эти фотографии?
Сколько времени он потратил, разглядывая их?»
Стиснув зубы, Грэйсон перевернул фотографию, которую держал в руке, и положил ее к остальным. Его взгляд зацепился за дату на обратной стороне. «Он ошибся датой», – Грэйсон не уверен насчет дня и года, но месяц точно не тот.
Но какое это имело значение? Какое все это имело значение?
Грэйсон закончил складывать фотографии и вернул их в кейс, предоставленный банком.
– Готово.
Как только это слово слетело с его губ, зазвонил его телефон – неизвестный номер. Он ответил.
– Грэйсон Хоторн.
– Большинство людей просто говорят «алло». – Звук голоса этой девушки подействовал на него как бальзам на открытые раны, но как только Грэйсон понял это, мигом напрягся.
– Зачем ты звонишь? – спросил он, выделяя каждое слово.
– Похоже, у тебя нет для меня ответов. – Теперь ее голос напоминал шипы, а не розы – грубый и колючий.
Грэйсон проглотил ком в горле.
– У меня ни для кого нет ответов, – сказал он. – Перестань звонить.
Через пару секунд девушка повесила трубку. Ну и плевать. Плевать на все. Ему пора вернуться к прежней жизни, к работе.
Когда он ехал в аэропорт, телефон опять зазвонил. Иви. Грэйсон снова не сказал «алло», а перешел сразу к делу.
– Я устал от этого, – это то приветствие, которого она заслуживала. – Устал от тебя.
Она угрожала ему, угрожала его сестрам. Внезапный обыск, устроенный ФБР в доме Грэйсонов, послужил достаточным доказательством того, что Иви начала осуществлять свои угрозы.
– Это только начало, – ответила Иви.
Грэйсон собрался повесить трубку, но она снова заговорила:
– Блейк все еще в реанимации. – Ее голос сделался хриплым. – Почему так долго? Врачи ничего мне не говорят. Мне кажется, он уже не выкарабкается.
Смерть Винсента Блейка не станет большой трагедией. Он плохой, опасный человек. Грэйсон не дал себя разжалобить и сказал:
– Я предупреждал тебя, чтобы ты держалась подальше от моих сестер!
– Черт, я не сделала ничего плохого твоим сестрам! – Иви легко было поверить, как любому другому истинному лжецу.
– Ты спустила агентов ФБР на их мать. – Пальцы Грэйсона крепче сжали руль. – Ты сама так сказала. Если сегодня Винсент Блейк умрет, тебя уже ничто не удержит.
– Я много чего говорю, Грэйсон.
Ему стало трудно дышать, и он не удостоил ее ответом.
– Забудь! – вдруг выпалила Иви. – Забудь, что я звонила. Забудь меня. Я уже привыкла к этому.
– Не надо, Иви.
– Не надо что?
– Не пытайся вызвать мою симпатию. Не показывай мне свои раны и не жди, что я излечу их. Я больше не стану играть с тобой в эту игру.
– Неужели так трудно поверить, что я не играю? – спросила Иви. – Винсент Блейк – моя семья, Грэйсон. Может, конечно, ты думаешь, что я ее не заслуживаю. Не исключено, что ты прав. Но поверь мне хотя бы сейчас, когда я говорю тебе, что не хочу быть одна.
Грэйсон помнил ту девушку, которой, как он думал, она была.
– У тебя есть Тоби. Он твой отец.
Впервые за все время их разговора на том конце повисла тишина.
– Он предпочел бы, чтобы на моем месте была она.
Для Иви была только одна «она». Иви была биологической дочерью Тоби, но Эйвери была той, за кем он приглядывал, той, чья мать была любовью всей его жизни, пусть эта вечная любовь и оказалась разрушительной.
– Я просто не твой человек, Иви. Перестань мне звонить. Ты не имеешь права просить меня о чем бы то ни было.
– Все понятно. Я ничего не значу. Для тебя точно. – Голос Иви стал опасно тихим. – Но поверь мне, Грэйсон, скоро это изменится.
Она повесила трубку. Или он. Как бы то ни было, оставшуюся дорогу до аэропорта Грэйсон ехал с ощущением того, что только что совершил очередную ошибку.
Кого он потеряет в этот раз?
Пытаясь не думать об этом, Грэйсон припарковал «феррари» на долгосрочной стоянке, оставил ключ под ковриком и отправил сообщение контактному лицу, что машина возвращена. И затем, уставившись на свой телефон, он подумал обо всем, что произошло с тех пор, как он приехал в Финикс. Он подумал обо всем, что произошло до этого.
«Я уже не раз пытался подавить свои эмоции, и вот к чему это привело». Грэйсон теперь стал умнее – или должен был стать. Если он не мог перестать совершать ошибки, то мог, по крайней мере, перестать совершать одни и те же.
На этот раз он смог признаться себе, что, как и Иви, не хотел оставаться один.
Испустив долгий, медленный, болезненный выдох, Грэйсон отправил текстовое сообщение своим братьям. Без слов, только три цифры.
911.
Глава 87
Джеймсон
Джеймсон нашел Кэтрин и Рохана снаружи, возле утесов. Пожилая женщина протягивала ему руку, на ее ладони лежала серебряная балерина.
– Отдай мне метку. – Слова Кэтрин почти затерялись в порывах ветра, но мгновение спустя ветер внезапно и полностью прекратился.
– Боюсь, это работает не так. – Белая рубашка Рохана была расстегнута почти наполовину. Джеймсон вспомнил хамелеона, которого он встретил за пределами клуба, и бойца, с которым он встретился на ринге.
– Ты сказал, что тот, кто принесет то, что было в последней шкатулке, выиграет Игру и получит метку. – Кэтрин выпрямилась.
– Технически, – вставил Джеймсон, направляясь к ним с дерзкой
