Звук, похожий на удар кулака по плоти, нарушил тишину в домике на дереве. Грубый. Повторяющийся. Беспощадный. И чем больше Грэйсон слушал, не двигаясь, не моргая, едва дыша, тем лучше понимал, что злое, безжалостное тук-тук-тук не было ударами кулаков.

Дерево, раскалывающееся на щепки. Треск. Снова. И снова.

Грэйсон заставил себя встать. Он подошел к окну и посмотрел вниз. На одном из мостиков внизу стоял Джеймсон. В его руке был топор, у ног валялось разное холодное оружие: длинный меч, топорик, мачете.

Мостик уже едва держался, но Джеймсон не останавливался. Он никогда не останавливался. Он обрушивал удар за ударом на то единственное, что поддерживало его, словно ему не терпелось упасть.

К домику на дереве бежал Нэш.

– Что, черт возьми, ты делаешь, Джейми? – В мгновение ока он взобрался к Джеймсону, удары которого стали сильнее и быстрее.

– По-моему, ответ очевиден, – сказал Джейми тоном, который заставил Грэйсона подумать, что он наслаждается этим – разрушает то, что они оба любили.

«Он винит меня. Он должен винить меня. Она умерла по моей вине».

– Черт возьми, Джеймсон! – Нэш кинулся было вперед, но топор опустился прямо рядом с его ногой. – Ты навредишь себе!

«Он хочет причинить боль мне». Грэйсон подумал о теле Эмили, ее мокрых волосах, пустых глазах.

– Оставь его. – Грэйсона удивил звук собственного голоса – хриплого и механического, как у робота.

Джеймсон бросил топор и поднял мачете.

Нэш подался вперед.

– Эм больше нет, – сказал он, – это неправильно. Нечестно. Если вы захотите что-нибудь поджечь – вы оба, – я помогу. Но только не домик. Не надо, Джейми!

Мост был разрушен и висел на веревках. Джеймсон отступил на большую платформу и размахнулся. Нэш едва успел перепрыгнуть на другую сторону.

– Надо, – ответил Джеймсон, когда мост рухнул. Оставшееся оружие со звоном упало в грязь.

– Тебе больно. – Нэш спустился с дерева и перешел на другую сторону – к Джеймсону.

Грэйсон остался наблюдать.

– Больно? Мне? – Джеймсон направился к стенам домика на дереве с мачете наперевес. Тук. Тук. Тук. – Ничто не сможет причинить тебе боль, если ты сам этого не позволишь. Мы сами решаем, что для нас важно, а что нет.

Грэйсон сам не заметил, как вдруг оказался на земле, прямо рядом с длинным мечом.

– Не подходи, Грэй! – предупредил его Нэш.

Грэйсон сглотнул.

– Не указывай мне, что делать. – В горле у него пересохло.

Джеймсон посмотрел прямо на брата.

– Говоришь, как настоящий наследник.

Грэйсон представил, что на самом деле говорил ему брат: «Если ты такой идеальный, то почему она мертва?»

– Это моя вина, – слова, казалось, застряли у Грэйсона в горле, но Джеймсон все равно их услышал.

– Ты никогда ни в чем не виноват, Грэйсон.

Нэш двинулся вперед, и, когда Джеймсон снова потянулся за мачете, поймал его за запястье.

– Джейми, хватит!

Грэйсон услышал, как мачете со стуком упало на пол платформы, на которой стояли его братья. «Моя вина, – подумал он. – Я убил Эмили».

Это предложение продолжало звучать у него в голове: пять слов, настолько реальных и правдивых, что это причиняло боль. Грэйсон уронил хайку на землю. А затем он наклонился, поднял длинный меч, повернулся к домику на дереве и замахнулся.

Глава 82

Джеймсон

– Теперь, когда мисс Грэмбс удалили как из комнаты, так и из Игры, встает вопрос о ее ключе. – Фактотум произнес слово «удалили» таким тоном, что Джеймсону захотелось вцепиться ему в горло. Рохан и пальцем не тронул Эйвери – по крайней мере, не на глазах у Джеймсона, – но она ушла, а остальные вернулись в комнату, где все началось.

– Это на меня напали, – сказала Зелла, аристократично вздернув подбородок. – Ключ напавшего переходит мне, не так ли?

– Где Эйвери? – требовательно спросил Джеймсон. – Что ты с ней сделал?

Брэдфорд положил руку ему на плечо.

– Полегче, племянник!

– Добрая душа, – усмехнулась Кэтрин. – Ты всегда был таким, Саймон.

– Хватит! – Рохан поднял руку, заставляя замолчать оставшихся игроков. Затем он повернулся к Зелле: – Ты действительно ждешь, что я вот так просто возьму и отдам его тебе? – Он помахал перед ней ключом.

– Нет. – Улыбка Зеллы выглядела почти безмятежной, но Джеймсону это не показалось улыбкой. – Честно говоря, Рохан, я взяла за правило вообще ничего не ждать, когда дело касается тебя.

Какое-то время Рохан в открытую изучал герцогиню, словно она была головоломкой, которую он не совсем разгадал и разгадывать которую ему не особенно нравилось.

– Что касается вашего вопроса, мистер Хоторн, – сказал фактотум, по-прежнему не сводя взгляда с Зеллы, – Эйвери Грэмбс была возвращена ее не в меру ретивому телохранителю. Трогательное воссоединение, уверяю вас. – Рохан торжественно поднял ключ, а потом запрыгнул на каменный подоконник. – Игра начнется заново, – объявил он, – с ударом колокола.

Фактотум улыбнулся. Джеймсон не доверял этой улыбке.

– Я искренне надеюсь, – продолжил Рохан, спрыгивая вниз и направляясь к двери, – что никто из вас не боится высоты.

* * *

Время ползло мучительно медленно. Джеймсон сначала вспомнил все, что сказал Рохан, затем снова осмотрел комнату сверху донизу и только потом опустил глаза на серебряный сундучок в своих руках. Сверху и по бокам шкатулки были нанесены замысловатые рельефные завитки из тонкого металла, напоминающие скрученные веревки.

– Можете уже поставить его куда-нибудь, молодой человек, – сказала Кэтрин Джеймсону. Она подошла к нему, остановилась у стола и оперлась ладонями о его поверхность. – Пока он вам не пригодится.

«Хорошая попытка, Кэтрин». Джеймсон посмотрел на пожилую женщину.

– Как я понимаю, вы не были знакомы с моим дедушкой?

Гениальный и корыстолюбивый Тобиас Хоторн не вырастил бы дураков. Джеймсон мог потерять ключ, он мог потерять своего партнера по игре, но у него был сундук, и, пока он его держал, никто не выигрывал, кроме него.

– Это, – выразительно сказал Джеймсон низким голосом, – мое.

– Ты его заработал. – Кэтрин убрала руки со стола. – Это то, что ты говоришь себе, не так ли?

Она позволила вопросу повиснуть в воздухе.

«Я действительно заработал его», – подумал Джеймсон.

– Но на самом деле… – Проницательные глаза Кэтрин впились в его лицо. Джеймсону почти показалось, что он снова в кабинете Старика, оценивающего каждое его усилие. – Когда это ты, Джеймсон Хоторн, хоть что-нибудь зарабатывал? Даже сейчас ты защищаешься именем своего дедушки. Кто ты без него? – Кэтрин издала резкий нечленораздельный звук, похожий на «хм». – Без своей Наследницы?

«По сравнению с братьями, – Джеймсон не мог избавиться от воспоминаний, – ты обладаешь совершенно заурядными умственными способностями».

– По моему опыту, – продолжила Кэтрин, – рожденные третьими по счету сыновья…