Вовремя! В дырочку, где секунду назад была ее голова, заглянул внимательный глаз. Сначала черный, а потом голубой.

Настя задержала дыхание. Торопливый стук Колиного сердца она чувствовала словно свой собственный. Секунда сменялась секундой, а гость никак не хотел сваливать.

Его глаз, пытаясь всмотреться во тьму, поглядел влево, а затем вправо. К счастью, Захар стоял чуть в стороне и не светился.

— Людвиг, ты чего там застрял⁈ — рявкнули из коридора. — Мы не крыс ловить сюда приехали!

Амбал еще немного постоял, а потом исчез. Шаги застучали в прежнем направлении.

— Фух, — выдохнула Настя, осторожно приподнимаясь. — Идем дальше.

Они миновали еще несколько поворотов, а потом вышли к раздвижной панели. Прежде чем надавить на пружину, Настя прислушалась и выглянула в коридор через щелочку.

Никого.

Слегка скрипнув, панель отошла, и они втроем выбрались на свет.

— Кто это был⁈ — дернул Настю Коля за подол. — Монстр⁈

— Понятия не имею, — покачала головой она и, вспомнив разноцветные глаза, вздрогнула. — Пойдем!

* * *

В гостиной я увидел только кучу бутылок из-под вина. Они стояли вокруг перевернутых кресел, у стен и на полках стеллажей. Никто из горничных даже не подумал избавиться от них.

Инквизитора тут не было.

— И куда его благородие запропастилось?

— Возможно, его преосвященство отправился на поиски… — предположил Зубр.

— Не очень-то вежливо бродить по дому без разрешения хозяина, — буркнул я. — И где нам его искать?

— Возможно, он пошел в библиотеку…

— Тогда разделимся. Я в библиотеку, а ты посмотри на кухне. Может быть, у нашего гостя просто разыгрался аппетит?

— Как скажете, ваше благородие.

Не теряя времени, дворецкий развернулся, а я пошел по коридору в сторону библиотеки.

Твою мать! Людей нет, зато мышей дохренище — они буквально выпрыгивали из-под ног, вылезали из-под ковров и бегали из комнаты в комнату.

Похоже, помимо ремонта нам еще предстоит озаботиться вытравливанием грызунов. Но вначале мы справимся с тем, кого я еще не видел, а он меня уже страшно раздражал!

И вот еще мышь. Сидит прямо на дороге!

— Чего тебе надо? — спросил я охреневшую тварь, глядящую на меня глазами-бусинками с изумрудным отли…

С изумрудным отливом⁈

— Хозяин… — послышался голос у меня за спиной, и я увидел выглядывающего из-за угла Красавку. И он сильно изменился.

Амальгама зря времени не теряла. Мой протеже стал еще больше напоминать обычного кота, пусть и довольно большого. За парой исключений: глаза у него были человеческими, а хвостов по-прежнему оставалось две штуки.

Какого хрена ты здесь ползаешь⁈ — мысленно зашипел я на него. — Тебе же сказали и носа не высовывать из подвала⁈

— Мудак! — гавкнул Красавка, обнажая зубищи. — Жрать!

Даже и думать не смей!

— Пока Красавка под моим присмотром, инквизитор ничего не заметит, не бойтесь, — раздался голос Гамы, и я снова повернулся.

Мышь смирно сидела, почесывая лапками свой длинный нос, и не сводила с меня изумрудных глазенок.

— Василий Григорьевич зря осторожничает. Даже грызуны охраняют ваш дом, — со смешинкой в тихом, хрипловатом голосе отозвалась Амальгама, после чего подбежала к моему ботинку и положила на него лапку. — Инквизитор может ходить где угодно и совать свой нос в любую щель. Единственное, что он найдет — это кучки дерьма, крысиные хвосты и Герцена. А этот теперь как шелковый. Выполнит любое ваше распоряжение!

В другой ситуации я бы напрягся, но Гама была далеко не дурой. Будь инквизитор поблизости или если бы он нам реально угрожал, она бы и на пушечный выстрел к нему не приблизилась.

— Спасибо, успокоила, — прошептал я. — Видела инквизитора?

— Вы идете правильно, господин. Он в библиотеке. Дышит книжной пылью.

— Что он там забыл?

— Иногда книги говорят о владельце куда больше, чем он сам. Я бы тоже вам посоветовала чаще бывать среди них. Отточенный ум иной раз разит вернее шпаги.

— Запомню. А теперь — кыш оба!

Обе «веселые зверушки» мигом испарились, а я продолжил путь.

Скоро я услышал шум, сильно отличающийся от цоканья мышиных коготков, и сразу направился к источнику звука. Пройдя приоткрытые двойные двери, я оказался в библиотеке.

Просторная и светлая комната занимала целых два этажа, и от запаха старых книг здесь было не продохнуть.

Наш гость, не спеша, прохаживался мимо полок, уходящих под потолок. Высокий, худощавый мужчина в черном сюртуке — очень простого покроя, с единственным украшением: серебристой брошью в виде руки, сжимающей обнаженный кинжал. Волосы и аккуратно подстриженная борода инквизитора сверкали почтенной белизной, а вот на лице не было ни следа морщин. Тонкие губы надвое рассекал страшный шрам.

В углу раздался шорох, и тут же показался второй гость — здоровенный огненно-рыжий гигант, одетый с такой же священной неприхотливостью, как и первый. Рост свыше двух метров. Даже Амальгама смотрела бы на него снизу вверх. А рожа такая, словно ее собрали из двух половинок. Да еще и с глазами разного цвета: один блестел ярко-синим, а другой заливала чернота. На лбу татуировка в виде семиконечной звезды, заключенной в круг.

— Граф Евгений Михайлович Скалозубов, я полагаю? — проговорил первый мужчина глубоким голосом, при этом его изуродованные губы едва шевельнулись.

— Пока еще барон Скалозубов, — кивнул я, делая шаг вперед. — Графом был мой отец, мир его праху.

— Ах да… — не шевельнул он и бровью, пристально разглядывая меня. — Я позволил себе немного осмотреться, ваше благородие. Надеюсь, вам не пришлось рыскать по всему поместью, чтобы отыскать неугомонного гостя?

— Нет, я сразу понял, что такой образованный человек, как вы, не устоит перед посещением библиотеки.

— О, да. Как хорошо, что она почти не пострадала во время ночного нападения. Как их, этих негодяев? Герцены, верно?

Этот хрен только прибыл, а уже в курсе про нападение и кто его совершил? Интересно, сколько еще ему известно…

— Просто банда невежд, которые совсем не любят читать книжки. Сюда они и не пытались сунуться.

— Я рад, что вам удалось решить эту проблему, — инквизитор развел руками. — А библиотека у вас весьма неплохая: труды по истории, философии, праву, химии, физике… и теории Нексуса!

Хех, это он так «тонко» намекнул на цель своего прибытия?

— Этого добра тут завались, — как можно непринужденнее махнул