Третьим наружу вывалился главный королевский писчий – Люй Шен. Он отряхнулся и, достав из недр плаща нефритовую бирку, передал ее Фань Му. Тот взял бирку обеими руками и поклонился.

– Меня зовут Фань Му. Я министр церемоний.

Су Тхи выхватил из его рук бирку и покрутил ее в разные стороны. Министры дружно задохнулись от подобного пренебрежения, а мне захотелось рассмеяться от простодушности Су Тхи. Он ведь солдат бывшего генерала. Неужели ни разу не приходилось видеть верительных бирок?

– Ну и что это такое?

Бывший заключенный смотрел на Рэйдена.

Тот пожал плечами.

– Видимо, королевская бирка.

– Верно, юноша! – Писчий забрал бирку и протер ее плащом. – Мы приехали за его высочеством, наследным принцем Ванжана Сунлинем. Где он?

Глава 15

Шанюань и история Милены

Ее маленький лазарет еще никогда не был заполнен настолько. Два едва живых воина, раненый лучник, лишившийся глаза возница и с ног до головы покрытый кровью алхимик. А еще гроб, который прямо на стол водрузил брат Ясуо – плотник Тэкуми. И министры, конечно же!

Министры… Будь они неладны!

Новость о том, что в крепости находится наследный принц, оказалась подобна взрыву и разгоревшемуся за ним пожару. Слух разлетелся еще быстрее сплетни о призраке.

Катарине хотелось заорать. Она сдерживалась из последних сил. Но надолго ее не хватит.

Все три министра увязались за ней, почему-то решив, что она тут главная. Они с нескрываемым любопытством разглядывали лазарет и вели себя так, будто ничего необычного не происходит.

– Это еще кто?..

Дайске нахмурился, когда из-за ширмы показался Баи.

Сквозь зубы Катарина прошипела:

– Мой пациент.

И затолкала ошарашенного целителя обратно.

Дайске, к счастью, больше не стал задавать никаких вопросов и принялся вырезать на стенках гроба запечатывающие заклинания.

Катарина же металась между ранеными, благодаря богов за возможность не думать… Но не думать не получалось. Мысли лезли в голову и терзали ее изнутри.

Сначала Сунлинь в одиночку сразил всех монахов, оказавшихся в крепости. Он показал себя людям, когда ей грозила опасность. Ее любовь в тот момент была так же сильна, как страх за него. И как злость на него, когда он отправился с марионеткой к монахам.

Да, он очень искусный воин. Но не против такого количества неуязвимых противников. Те минуты, пока его не было, превратились в годы, полные страданий, ужаса и невыплаканных слез.

Он не только выжил. Но и принес тело черного монаха. Теперь она сможет изучить его и, возможно, раскрыть секрет монстров… И это просто чудесно! Так чудесно, что хотелось что-нибудь сломать. Он швырнул к ее ногам похожую на кусок дерева тушу и отдал несколько холодных приказов. Так, словно они не были знакомы, словно она – его служанка. В то время как ей необходимо было обнять его, поцеловать, сорвать одежду и проверить каждый клочок тела, чтобы убедиться, что он не ранен, принц… повел себя так, словно она не более чем одна из тысяч его верных слуг. Влюбленная дура! Она его жена! Он дал клятву перед призраками! И уже забыл о ней? Решил нарушить? Думает, может просто так раздавать приказы, а потом наблюдать с крыши, как она справляется с их выполнением?!

– Вы поразительны… – Молодой алхимик, которого она почти полностью забинтовала, предварительно смазав с десяток ран, смотрел на нее с восхищением. Его взгляд плыл от боли, которую пришлось испытать, пока она прочищала раны, а скулы покрылись легким румянцем. Его она осматривала последним: по сравнению с другими он пострадал меньше. – Быть женщиной, да еще иноземкой… и достичь такого мастерства в медицине…

Катарина похолодела. Руки предательски задрожали, и она едва не опрокинула пиалу с целебным настоем.

Она быстро обернулась. Алхимик сказал это достаточно тихо, чтобы не быть кем-то услышанным – министры чинным рядком уселись на одну из коек в дальнем конце лазарета. Дайске продолжал вырезать защитные заклинания, и его нож производил жуткий звук. А еще громко завывала метель, настолько свирепая, что от ее ударов дребезжали стекла. Никто ничего не услышал. Никто. Ничего. Не услышал.

Во рту стало так сухо, что язык едва повернулся.

– Я – мужчина!

Алхимик растерянно моргнул и тут же стремительно покраснел.

– О-о-о… простите меня, господин… Я… Просто… моя мать тоже иноземка, и я подумал… До этого я встречал всего несколько иноземцев мужчин, и вы… не похожи ни на одного из них… Вот я и решил…

Под конец он уже едва слышно шептал, повесив голову.

Катарина вымученно улыбнулась.

– Ну, мужчины тоже бывают разные.

Алхимик выглядел так, словно сейчас свалится в обморок.

– Просто… Просто вы слишком красивы для мужчины…

В лазарете повеяло сквозняком и запахом мокрых осенних листьев. Катарина бросила взгляд на окно: закрыто. Тогда откуда?..

О боги, пощадите!.. Она несколько раз нервно оглянулась, но не нашла ни одного признака присутствия принца. Показалось. Точно. Скорее всего, просто показалось.

– Шанюань, поверить не могу! Даже в таком состоянии ты умудрился заболтать господина лекаря так, что он ищет повод скрыться от тебя?!

Бедняга Шанюань подпрыгнул и с выражением глубокого несчастья посмотрел на Катарину. Румянец сменился почти багровыми пятнами.

Катарина осторожно обернулась. Министр… церемоний. Фань Му, кажется. Он постоянно гладил свою бороду и на все смотрел с легкой улыбкой. Вот у кого нужно невозмутимости поучиться.

– Простите, господин лекарь… Мой сын всегда был излишне болтлив. Что бы он вам ни сказал, не воспринимайте его слова всерьез.

Сил хватило лишь на кивок. Что он имел в виду? Слышал или нет?

– Так где его высочество? – Министр, которого Катарина про себя прозвала министр-жаба, оглядывался по сторонам, словно надеялся, что принц появится из шкафа или чудесным образом выберется из очага в стене. – Его разбудили? Доложили о нас? Или он опять болен и не может никого принять? И хорошо бы нам поужинать. И сходить в купальню. Мы проделали долгий и опасный путь.

Дайске вдруг выпрямился.

– Если вы не заметили, это – военная крепость. Нищая, заброшенная и подвергшаяся нападению. Хотите искупаться, найдите свободный двор, натаскайте воды и соберите дров. Если желаете отужинать… засейте поле, соберите урожай и приготовьте себе еду. Тут нет слуг, готовых по первому же требованию целовать вам ноги. Тут даже генерала больше нет. Хотите выжить? Выживайте.

Министры шокированно молчали, пока назвавшийся Люй Шен шумно не сглотнул и напряженным голосом не спросил:

– Мы преодолели полный невзгод и тяжестей путь. Много раз едва