Ико уже подтягивалась вверх по канату. Она привычными движениями ловко передвигала руки и ноги, что напомнило Джолану шелковичного червя, ползущего по ниточке своего шелка.

– Не знаю, – ответила Сосоне и последовала за Ико.

– О как, – буркнул Виллем, достал из кармана ракушку и сунул в рот.

– Ты чего это? – спросил Стэн.

– На всякий случай, – невнятно пробормотал Виллем. – А вдруг свалюсь.

– Не испытывай судьбу.

– А что еще делать, если нам всем сейчас придется лезть в небо по ниточке?

Виллем начал взбираться по канату.

– Ты только вниз не смотри, – прошептал Оромир, похлопав Джолана по плечу, и последовал за Виллемом.

Джолан обхватил канат обеими руками, глубоко вздохнул и начал медленно подтягиваться в небо.

Через несколько минут мышцы рук заныли, а потом мелко задрожали от острой боли.

– Я больше не могу! – воскликнул Джолан, съезжая вниз по канату.

– Хватайся ногами, – крикнул ему Оромир. – Опирайся на них, вот как я.

Джолан поглядел на сапоги Оромира и сдвинул ноги в такой же упор.

– Молодец! – сказал Оромир. – Не бойся, мы уже почти на полпути.

– На полпути, – пролепетал Джолан. – О боги!

Взбираться пришлось очень долго. Ветер усилился, стало холоднее. Иногда под порывами ветра канат раскачивался из стороны в сторону, и у Джолана от страха все переворачивалось внутри. Но он не разжимал рук и продолжал карабкаться.

– Не смотри вниз, – повторял он. – Не смотри вниз.

Он готов был выпустить канат из рук, но раз за разом заставлял себя подтягиваться все выше. «Еще разочек, – думал он, – а потом ухну вниз, на стены крепости Седара Уоллеса, и попытаюсь на лету вложить раковину в рот. Эх, как я сглупил. Надо было сделать это заранее, как Виллем».

Внезапно его макушка уперлась в сапог Оромира. Все почему-то остановились.

Джолан поглядел вверх. В тридцати локтях над ними виднелся люк. Ико прижала ладонь к металлическому корпусу.

Канат уходил внутрь через небольшое круглое отверстие, куда мог бы пролезть только младенец.

– Не пойму, как открыть люк, – сказала Ико.

– А ты постучись и попроси Джолана, пусть он им что-нибудь наплетет, – крикнул ей Виллем.

– Тихо! – сказала Сосоне.

Она взобралась повыше, ощупала корпус, обнаружила шов между металлом и костью, провела пальцами по бороздке и, одной рукой держась за канат, потянула на себя.

Что-то щелкнуло, и крышка люка на гидравлических шарнирах гладко съехала в сторону.

– Это слишком просто, особенно для балар, – сказал Оромир.

– Ты забыл, что перед этим нам пришлось убить два десятка солдат и вскарабкаться на пятьсот локтей в высоту? – спросил его Виллем.

Сосоне забралась в люк, повернулась и помогла подняться Ико. Остальные последовали их примеру. Оромир сильным рывком втащил Джолана в трюм. Джолан с колотящимся сердцем ничком растянулся на полу, переводя дух. Немного успокоившись, он рискнул заглянуть в отверстие люка.

С высоты Черный Утес больше всего напоминал кирпич, а не неприступную крепость. Весь город и окружающие его поля и леса были как на ладони. У Джолана закружилась голова, и он поспешно отвернулся.

– И что теперь? – спросил Камберленд у Сосоне.

– Неболёт – хоть и летучий, но все равно корабль, а значит, у него есть капитан. Вот мы отыщем капитана и убедим его доставить нас в Дайновую Пущу.

– Проще простого, – сказал Камберленд. – Куда идти?

Все огляделись. Вокруг тянулись медные трубы, от которых шел жар. С неторопливой размеренностью вращались шестеренки размером с человеческую голову.

– Куда пролезем.

Сосоне двинулась ползком среди труб и шестеренок куда-то вглубь корабля. Все последовали за ней. Горячие трубы обжигали кожу, и Джолан обрадовался, что не снял баларских рукавиц.

Теплая и влажная духота трюма напомнила Джолану воздух в драконьих логовищах в разгар лета, только вместо ароматов диких цветов и меда здесь ноздри щекотал кисловатый дым разогретых химикатов и жженого драконьего масла.

Наконец они добрались до выхода из машинного отделения. В следующем помещении, вытянутом в длину, вдоль стен висели гамаки; под каждым третьим виднелись металлические унитаз и раковина.

– Это баларские сральники? – спросил Виллем.

– Судя по вони – да, – ответил Стэн и заглянул в унитаз. – А куда дерьмо девается?

– Может, корабль на нем и летает.

– Нет, двигатель заправляют драконьим маслом, – начал Джолан, – поэтому…

– Я пошутил, малец, – сказал Виллем. – Если попадешь в переделку, сразу ищи в ней смешное. Это первое правило воина.

– Но я же не воин.

– Мое правило применимо ко всем.

Они направились к корме, откуда по лесенке можно было выйти на палубу.

– Эх, опять наверх карабкаться, – вздохнул Стэн.

– Ну, тут невысоко, – сказал Виллем. – А если упадешь и обосрешься, то сральник как раз под боком.

По лесенке поднимались в том же порядке, в каком взбирались по канату. Ико открыла люк и скрылась в тени. Следом выскочила Сосоне. Джолан ковылял на ватных ногах, руки почти не слушались, но он все-таки преодолел все ступени.

Ночной воздух холодил кожу. Джолан с наслаждением задышал полной грудью и только потом заметил, что вдовы уже убили четверых балар, а он даже не услышал, как их тела повалились на палубу.

– Эк вы ловко с ними расправились, – сказал Виллем. – И тише тихого.

Ико деловито сбрасывала трупы в трюм.

– Чем разговоры разговаривать, лучше бы мне помог, – сказала она, не отрываясь от своего занятия.

Избавившись от трупов, все пошли вслед за Сосоне к левому борту, где в рубке с большими окнами сидел пилот. В металлической двери виднелся замысловатый замок. Сосоне достала из-за нагрудной пластины доспеха серый диск, но вкладывать в замок не стала. Из-за двери доносились голоса. Разговаривали двое.

– Штурман Септимус, объясни, почему ты одет не по форме, – сурово потребовал один.

– Можно подумать, Квинн, что ты выше меня рангом, хотя мы с тобой в одном чине. А Ман не устроит мне выволочки, потому что залег дрыхнуть. Он перед сном добавил в чай какую-то микстуру.

– Не увиливай от ответа!

– Ладно. В новых мундирах часы – очень тяжелые, между прочим, – прикреплены к нагрудной пластине. Из-за этого у меня ноет поясница, когда я целый день горблюсь над панелью управления.

– В моем мундире точно такая же нагрудная пластина, а поясница у меня не ноет.