удивлением отозвались собравшиеся.

Я пожал плечами.

— С тех пор как отключился, мой полет превратился в левитацию.

— Печально! — задумчиво пробормотал Марониус, — Значит, теперь ты способен парить в воздухе. Это тоже неплохо. Но на какую высоту можешь левитировать?

— Три метра на первой ступени, дальше не знаю, что меня ждет…

— Тогда отправляйтесь своим ходом на север, лошади уже ждут в конюшне, — молвил Корман.

— А мы разойдемся по другим городам. Через четыре дня начнется четвертая неделя. И что она принесет, предугадать невозможно… — добавил Марониус, — Не забудьте также, что на этой неделе ожидается приглашение в подземелья. Когда именно, знает лишь Свет…

Попрощавшись со всеми, мы оставили зал для аудиенций.

***

Запрыгнув на оседланных лошадей, мы через тридцать минут покинули столицу империи.

Сеос раскинулся в трехстах километрах от Кира, и путь к нему пролегал через тихие городки и деревеньки. Дорога предполагала два дня в дороге, с учетом необходимого отдыха как для нас, так и для лошадей. Ведь я совсем не был искусным наездником, но, к счастью, Балгай, мастер своего дела, быстро обучил меня основам.

Во время пути я поведал ему историю своих приключений. Узнав о четырех сестрах, он остался невозмутимым, как будто ничего не могло его удивить или испугать. Балгай казался готовым ко всему. Его фигура гордо вырисовывалась на фоне горизонта: он скакал на лошади, закутанный в шуфу и облаченный в легкую кожаную броню, не стеснявшую его движений. Характер же его стал суровым и ворчливым, особенно по отношению к тем, кого мы встречали на своем пути.

— Чего уставились, тупорылые бараны? — гаркнул он на стражников деревни. Те, сразу же отвели глаза. Связываться с огромным дикарем, никому не хотелось.

— И куда подевался тот сударь в Кире?! — усмехнулся я.

— Остался в Кире, — проворчал тот.

Что еще меня изумляло, так это удивительное превращение Балгая из дикаря в утонченного горожанина. В его инвентаре непременно хранились смокинг и цилиндр. Я не оставлял в этом сомнений. Полчаса спустя после нашего отбытия из деревни, едва мы достигли гор, интерфейс вспыхнул. Мы получили приглашение в подземелье.

— Желаете отправиться в подземелье с Балгаем Батьковичем? — зазвучал голос, мрачный и механический, будто бездушная машина вопрошала.

— Спрашивает, пройдем ли мы подземелье вместе, — сообщил Балгай, собрав фокус мыслей в интерфейсе.

— Нажимаем «Да», — ответил я решительно.

Да.

— Как лидеру группы, вам выбирать сложность.

— Выбирай самый высокий! — спокойно посоветовал Балгай. Я оживаю, когда вижу системные сообщения. Напарник же остался равнодушен, он с прагматичным видом готов принять всё что угодно. Правда, одна эмоция неизменно проступает на его лице — это злоба. Пусть хоть сам дьявол попытается встать у него на пути, он испытает на себе ответ Балгая Батьковича, а именно — удар мощного кулака, его неизменную визитную карточку. И надо признать, весьма убедительный аргумент. — Нам нужна награда наивысшего уровня!

Предложено было четыре уровня сложности: лёгкий, средний, тяжёлый и невозможный.

Я выбрал невозможный.

Ваш запрос принят…

Инициирована сложность в связи с исходными данными группы…

Внимание! Инициирована дополнительная сложность в связи с вмешательством потусторонних сил хаоса…

Установленный уровень сложности — Невозможный +++

Глава 26

— Какого хрена?! — воскликнул Балгай, — Что это за плюсы такие? И что за хаос?!

Я лишь пожал плечами.

— Кажется, каждый плюс оборачивается удвоением сложности… А хаос… Не имею ни малейшего представления. Ты местный, а не я.

— И вас, и ваше подземелье… — долетел до меня его голос сквозь мерцание мира.

Ночь…

Я оказался в квадратной комнате полуразрушенного дома. Над головой зияло открытое небо — крыша исчезла без следа. Вокруг холодели обнажённые стены из светлого камня, поднимавшиеся на четыре метра. В противоположном конце комнаты виднелась окованная железом черная дверь, запертая, как казалось. Перед ней стоял Балгай, отчаянно дергал за ручку, стараясь её открыть. Но дверь оставалась неприступной.

Балгай, оставив бесполезные попытки, вдавливал дверь массивным плечом, и словно раскаты грома эхом разлетались глухие удары. Я позволил себе улыбнуться, даже среди темного тумана безмолвия и мрачной тишины, нарушаемой только мерным грохотом. Пусть напарник мой казался комичным в черной тунике, что спадала до колен.

— А тебе идет! — бросил я с легкой усмешкой.

Балгай замер, развернувшись ко мне.

— На себя посмотри, идиот! — бросил он хрипло и вновь ударил плечом в дверь.

Оказалось, я одет в такую же черную тунику. Ну да ладно, черт с ним.

— Прекрати же стучать в дверь. Успокойся!

К моему облегчению, Балгай прекратил, и тишина настала снова, сняв с меня тяжесть тревоги и позволив вновь сосредоточиться на своих мыслях.

— А ты видишь здесь иной путь? Или жаждешь остаться?! — он обвёл наши туники взглядом, полным сомнения. — Ты, конечно, мой друг, но не готов даже с тобой провести вечность в этом крестьянском убранстве, в этой проклятой комнате.