Всю дорогу до дома я листаю вакансии на сайте работы. Кое-куда отправляю резюме. И один мне даже отвечает почти сразу, но в итоге я ему не подхожу. А к вечеру отсеиваются и остальные, потому что всем нужны не мои редкие короткие набеги, а работники, как минимум, на полдня.

Я почти отчаиваюсь, но тут вдруг меня осеняет: а не спросить ли у Платонова про подработку? Это же совсем не сложно — после уроков в этой же гимназии мыть полы вместо мамы. Потом так же на автобусе домой, только чуть позже. И зарплата — такую на сайте работы если и предлагают, то только каким-нибудь менеджерам с опытом и за полноценный рабочий день.

Меня, конечно, могут и тут забраковать, но чем черт не шутит. Платонов же говорил, что мамину «зону ответственности» пока делят между другими уборщицами, но это временно и надо что-то придумывать. До конца года я вполне смогла бы ее заменить.

Час уже довольно поздний — половина девятого, но меня так захватывает эта мысль, что я сразу же ему звоню.

Платонов сначала недоумевает.

— Зачем тебе это?

— Деньги нужны, — не стесняясь, говорю я.

— Может, мы лучше еще какую-то помощь организуем?

— Нет, мне легче самой зарабатывать свое, чем… — я вовремя осекаюсь, чуть не сказав «эти ваши подачки».

— Ну, в общем-то я тебя понимаю. Но ты смотри, будешь ли успевать, чтобы не в ущерб учебе? За ней спортзал был закреплен, соответственно — раздевалки и душевые, ну и административная часть на втором этаже. Это приемная, кабинет директора и мой.

— Я справлюсь.

— А знаешь, это идея. Я уже и сам думал искать кого-то. У нас, конечно, такое не практикуется, но тебя мы уже знаем. Ты — девочка ответственная, дочь Валентина Павловны… а мы перед ней все равно виноваты… Я с директором поговорю. Прямо в понедельник и поговорю. Тебе восемнадцать есть?

— Через неделю исполнится.

— А, ну прекрасно. Тогда я за неделю все устрою. А со следующей приступишь, да? И насчет аванса договорюсь. И потом, после уроков никого из учеников уже нет, никто тебя даже не увидит, если вдруг стесняешься…

Это меня сейчас меньше всего волнует. А вот аванс — аванс это было бы очень кстати.

***

Около десяти вечера заявляется Денис. Я уже и забыла, что он обещал какой-то сюрприз, а я ему — разговор.

Черт, я совсем не подготовилась, не подобрала нужные слова.

В руках Дэн держит небольшую картонную коробку — это наверняка и есть его сюрприз, судя по загадочному выражению лица. Сам того не ведая, он максимально усложняет мне задачу. Рвать с тем, кто пришел к тебе с подарком… я уже заранее чувствую себя какой-то сволочью.

— Дэн, я хочу тебе сказать кое-что важное, но, может, не особо приятное для тебя…

— Да погоди ты, Жень, — отмахивается он. — Ты смотри, что я тебе принес.

Он скидывает кроссовки и по-хозяйски проходит на кухню. Ставит коробку на подоконник.

— Иди сюда, — зовет меня. А у самого глаза аж блестят.

Тяжко вздохнув, подхожу.

— Смотри.

Я заглядываю в коробку, а там маленькая черепашка.

— Ой… ух ты… — вырывается у меня.

— Это тебе. От меня. Чтобы не скучала вечерами в одиночестве, когда меня нет рядом, — с широкой улыбкой говорит Денис, протягивая мне черепашку на ладони.

Я качаю головой и не беру ее.

— Спасибо, конечно, но зачем? Меня и дома почти не бывает, а за ней же следить надо, ухаживать… аквариум… то есть террариум ей, наверное, нужен…

— Да никакого особого ухода не надо. Подкладываешь еду и всё. Какой-нибудь капустный лист… И террариум ей не нужен. Она же сухопутная. Коробка для нее как домик.

— Все равно, Дэн, зачем?

— Ну как зачем? Это же подарок. Это как бы нормально, когда парень дарит своей девушке… — в его голосе слышатся игривые нотки.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить, — перебиваю я его. — Дэн, я не могу больше с тобой встречаться. Прости.

— В каком смысле? — улыбка медленно сходит с его лица.

— В прямом. Дэн, ну разве ты сам не видишь, что наши отношения очень изменились? Вспомни, как было раньше. И посмотри, как сейчас. У нас нет общих интересов. Мы больше не проводим время вместе…

— Так это ты все время занята, а я…

— А ты со своими пацанами.

— Ну, так-то да, конечно… Давай я буду больше времени тебе уделять?

— Не надо, Дэн.

— Почему?

— Я этого больше не хочу.

Дэн смотрит на меня так, что мне не по себе. Ему плохо, он не понимает, что происходит и отказывается понимать.

— Я знаю, — говорит он вдруг виновато. — Это из-за того, что я тогда остался с пацанами, когда ты не могла попасть домой, да? Из-за того, что я не приехал? После того вечера все разладилось. Блин, Жень, ну прости меня за тот косяк. Я реально виноват. Я потом всё понял, а тогда… ну я же накачался уже, когда ты позвонила… не соображал ничего нормально… Считай, это и не я был. Но обещаю, этого больше не повторится.

— Нет, Дэн, то был только эпизод. Хоть и говорящий. Но на самом деле разладилось у нас раньше. Мы давно уже с тобой просто как соседи.

— Это да… но это исправимо… — Дэн тянет ко мне руки, пытается обнять, но я отталкиваю его.

— Прекрати. Я совсем не это имела в виду.

— А что? Я не понимаю тебя.

— Я больше не хочу с тобой быть. Не хочу никаких отношений. Поэтому давай просто всё закончим?

— Да какой закончим? — заводится Дэн, повышая голос. — Не собираюсь я ничего заканчивать! Я перед тобой виноват, да. Но я же извинился!

— Дэн…

Но он меня не слышит. Почти кричит и слова не дает вставить.

— И подарок вот тебе привез. Специально ездил за ней аж в Усолье, — трясет он перед лицом черепашкой. — Десятку за нее, между прочим, отвалил…

— Ну, не надо было.

— Ах, не надо было? — темнеет он лицом. Стиснув челюсти, смотрит на меня со злостью и обидой. — Ну, раз не надо…

— Дэн, ты что делаешь?! — вскрикиваю я, когда Денис порывисто распахивает окно, впуская ледяной воздух. А затем он размахивается и швыряет черепашку куда-то в темень.

— Ты с ума сошел?! Ты что творишь?!

Следом за черепашкой из окна летит и коробка. Оторопев, смотрю на Дэна, будто вижу впервые. Он стремительно идет в прихожую, сует ноги в кроссовки, открывает входную дверь,