дочерна загорелых «охотников за свежим мясом», а мой недобрый взгляд помог охолонуть рыжеволосому красавчику с фигурой профессионального танцора. В результате место под лежбище мы выбрали без посторонней помощи, расстелили покрывало, бросили на него полотенца, сняли солнечные очки и спустились к линии прибоя.

О том, что Кольцова очень плохо плавает, я, естественно, не забывал. Так что полюбовавшись восхитительной фигуркой несколько секунд,

довел девушку до места, в котором вода «поднялась» мне до пояса, развернулся на месте и негромко поставил боевую задачу:

— Море, как известно, со-оленое, значит, держаться на во-оде будет не так сложно. Сейчас я отплыву ме-етров на пять-семь, за-ависну на месте, оце-еню твои нынешние во-озможности и объясню, что ты де-елаешь не так.

Заплыл, развернулся на месте, махнул рукой и приятно удивился — Оля, не задумавшись ни на мгновение, сделала «самый страшный шаг» и поплыла. Да, невероятно «кривым» брассом и очень медленно, но сама.

Я подождал, пока она преодолеет почти все разделявшее нас расстояние, подставил ладонь, помог зависнуть на месте и предложил сразу два варианта получасового «отдыха»: тренировку по плаванию с первой и до последней минуты пребывания на пляже или заплыв «на мне» к буйку и обратно, а потом теоретический разбор правильной техники плавания, совмещенный с приемом солнечных ванн.

Кольцова без колебаний выбрала второй, выслушала мои инструкции, вцепилась в трапеции, вытянулась в струнку и расслабилась. Буксировать настолько беспроблемный балласт было в разы легче, чем тащить инструктора или однокурсника, мертвой хваткой вцепившегося в щиколотки и усиленно изображающего раскоряку. Да и дистанция — жалкие метров восемьдесят — радовала не в пример сильнее, чем обязательные двести. Так что я абсолютно не устал и, вернув напарницу к месту, на котором она могла встать на дно, не стал выбираться на берег, а принялся объяснять технику плавания брассом.

Не успел показать технику гребков руками, как к нам подвалила троица «аборигенов», и их предводитель, темноволосый кабанчик, раскачавшийся на «химии» до нереальных объемов, с апломбом заявил, что я брежу, ибо, как и все приезжие, разбираюсь в Настоящем Плавании, как тушканчик в токарно-винторезных станках.

Вряд ли это сравнение озвучивалось первый раз, но свита качка радостно заржала. А я промолчал. Вернее, продолжил объяснения. И жестом показал Ольге, что в ее помощи не нуждаюсь. Жестикуляции парни не заметили — их страшно возмутило показное игнорирование, и все тот же кабанчик обострил ситуацию:

— Слышь, задохлик, а ведь ты сейчас доиграешься!

В радиусе метров пятидесяти других представителей мужского пола не наблюдалось, поэтому я воспользовался представившейся возможностью и ответил. Само собой, заикаясь:

— Вы н-настолько пре-едсказуемы, что нет с-слов. Впро-очем, я не м-могу не заявить, ч-что мою по-одругу устраивают м-мои объясне-ения, что она н-не со-обирается с вами з-знако-омиться, и что тее-елефон, ле-ежащий на покры-вале, пи-ишет все, что вы г-г-говорите.

Качок картинно выгнул бровь и посмотрел на правого подпевалу:

— Нет, я, конечно, привык к тому, что меня боятся. Но парня с трясущейся нижней челюстью вижу в первые!

— Зато у этого дурачка отсутствие мужества компенсируется умением связно излагать свои мысли! — весело хохотнул левый и вальяжно направился к нашему лежбищу. — Он честно признался в том, что настолько опасается знакомств, что пишет все подряд.

— О-отключить за-апись без мо-оей биоме-етрии вы н-не сможете… — дав ему поднять трубку, предупредил я. — А по-опытка порчи чу-ужого имущества явля-ается пре— … пре-еступлением!

— Ломать свой новый модный телефон я, конечно же, не буду — вежливо попрошу тебя его разблокировать и подарить.

— И н-не по-одумаю! — фыркнул я, сделав ровно три шага. Потом вежливо попросил положить трубку на место и, услышав четко сформулированную угрозу, ушел в рывок.

Восприятие, ускоренное просветлением, субъективно замедлило время, так что телефон перекочевал в мою левую руку через долю секунды после того, как правый локоть воткнулся в квадратную челюсть с ямочкой по центру. Добивать это тело не требовалось, поэтому я «положил» два других оплеухой, придавил прессом и переместился к онемевшему кабанчику:

— Мо-огу по-оломать и в-вас. Но л-лениво — вы бе-езобиднее за-айцев де-есятого р-ранга, а охо-отиться н-на них мне на-адоело еще л-лет в ш-шесть. Т-так что и-извиняйтесь и ва-алите. Т-только не за-абудьте п-прихватить с со-обой это го-оворливое во-орье.

В этот раз меня, конечно же, услышали — двое «выживших» подхватили бессознательное тело третьего и куда-то бодренько унеслись. Провожать эту троицу взглядом я и не подумал — положил трубку на место, вернулся к Ольге и продолжил объяснения. А во время первой же паузы услышал тихий смешок:

— Мне так хотелось добавить, что девушки-добытчицы с зайчиками не знакомятся…

— И что тебе по-омешало?

— Отсутствие морального права так называться.

— Не ра-асстраивайся! — улыбнулся я. — Такие красавцы по-опадутся нам еще не раз и не два. А тре-енироваться ты уже начала…

…Информацию о самых интересных новостройках юго-западной части побережья Лазурного моря Дайна нарыла еще в Ясногорске, и она же от моего имени договорилась о встрече с начальником отдела продаж компании «Уют». Строила компания и хорошо, и очень много, но один из проектов фактически запорола — возвела в заливе с романтичным названием «Бухта уединения» коттеджный поселок из десяти домов, но… продала только три. Почему так мало? Как я понял из объяснений верной помощницы, изначально их поселок позиционировался, как самое лучшее место отдыха для любителей тишины и спокойствия, коих в Империи хватало. На момент начала строительства эта часть побережья считалась редкой глухоманью, и от желающих приобрести небольшой двухэтажный домик с тремя спальнями, тремя ванными, джакузи вместо бассейна, сауной вместо «настоящей» русской бани и гаражом всего на две машины не было отбоя. А месяцев через десять, то есть, на момент сдачи в эксплуатацию трех первых коттеджей, всего в двух с половиной километрах от Бухты Уединения конкуренты «Уюта» начали строить курортный городок для круглогодичного отрыва самой состоятельной молодежи страны. Как и следовало ожидать, любители тишины и спокойствия мгновенно отказались от покупки коттеджей там, где с уединением должны были возникнуть очень серьезные проблемы, а молодым аристократам, как правило, развлекающимся большими компаниями, настолько крошечные домишки были неинтересны.

Да, продажники «Уюта» делали все, что могли, начиная с понижения цен до уровня себестоимости коттеджей и заканчивая попытками привлечения к внимания других целевых аудиторий, но без особого толку — потенциальные покупатели появлялись раз в сто лет и, как правило, отказывались