Дверь со стуком распахнулась, и Игорь Валерьевич дернулся от неожиданности, больно ударившись локтем о ножку поваленного кресла.

Первыми в кабинет вбежали Лиза и Антон. Они сделали несколько шагов и замерли в нерешительности. И дело было даже не в том, что ни Антон, ни уж тем более Лиза не понимали, что именно им надо делать. Нет. Уж больно страшный и величественный вид открывался из окна, в которое только что гордо отказывался смотреть хозяин кабинета.

Лиза робко шагнула к окну, чтобы получше рассмотреть пылающий город. Она услышала страшный рев мотора, и довольно низко – значительно ниже, чем вообще положено летать самолетам, – над небоскребом пролетел странный гигантский самолет, преследуемый самолетиком поменьше. Лиза дернулась подойти еще ближе, но ее схватил за руку Антон – комната тихо вибрировала, треск разгорающегося пожара становился с каждым мгновением все громче, и Антону показалось небезопасным подходить к большому панорамному окну.

Игорь Валерьевич все еще не оправился от унизительного падения. Лишний вес и отсутствие регулярного спорта дали о себе знать – он никак не мог подняться и тихо сипел, стоя на четвереньках.

Мертвый вошел сразу же за Антоном и Лизой и тоже замер. Он оглядел привычную ему комнату. Зафиксировал для себя вид из окна. Удивился пролетевшим самолетам. Оценил, что Антон и Лиза никуда не могут сбежать. И лишь после этого, убедившись в том, что пространство под его контролем, повернулся к начальнику. Он быстро подошел к Игорю Валерьевичу, бережно поднял его, взяв за руку повыше локтя. Подкатил кресло на прежнее место. Его движения и поступки были инстинктивными. Мертвый пока не понимал, как дальше будут строиться его отношения с руководителем, события последних минут дали ему много новых поводов для размышления. Но пока прежние мысли и годы практики и заботы об Игоре Валерьевиче взяли верх.

Игорь Валерьевич немного помотал головой, пытаясь поймать ощущение равновесия. Пришедший в себя Воробьев быстрым и уверенным шагом пересек кабинет и сел за стол. Повернувшись снова спиной к окну, он хрустнул костяшками, как бы разминаясь, и так же, не говоря ни слова, оглядел вошедших. Внимательно посмотрел на Лизу, растрепанную и в саже, как бы внутренне рисуя себе ее портрет для дальнейшего самостоятельного изучения. Мельком глянул на Антона и остановил свой взгляд на Мертвом. Нельзя сказать, чтобы Игорь Валерьевич любил своего сотрудника, но какую-то симпатию он к нему, пожалуй, испытывал. Все-таки они давно вместе. Вот и сейчас он смотрел на Мертвого выжидающе – ему было важно, как отреагирует его сотрудник, станет ли он в этот исторический момент его соратником или же останется всего лишь псом?

Пауза затянулась. Треск пожара и нарастающий жар постепенно становились невыносимыми, но, казалось, никто из находящихся в комнате людей не хотел быть первым, кто нарушит зловещую тишину. Ведь, нарушив ее, нужно будет сделать выбор, встать перед необходимостью совершить поступок. Или не совершить…

Игорь Валерьевич потерял терпение. Мертвый не смотрел на него, казалось, он был загипнотизирован видом происходящего за окном. Игорь Валерьевич переборол желание самому бросить взгляд на город и вместо этого сказал:

– Ну что, Мертвый, как тебе вид? Похорошела Москва при Игоре Валерьевиче, а?

Он, довольный шуткой, ухмыльнулся.

Мертвый повернулся к начальнику. Впервые в жизни он действительно не знал, что сказать. Слова Воробьева потрясли его даже больше, чем разгорающийся за окном пожар. В них он услышал не цинизм, а равнодушие. Говорят, что обожженные в пожаре люди потом всю жизнь как-то по-особенному боятся огня. Это не так. Мертвый знал это лучше всех. Обожженные в пожаре и выжившие боятся не огня, а смерти – ведь они видели ее вблизи в самом ее страшном обличье. Мертвый тоже видел Смерть, он глядел ей в глаза, и он на всю жизнь запомнил ее лицо. И проникся к Смерти искренним уважением. Как к тому единственному сопернику, которого невозможно победить, как к самой неумолимой силе в мире. Он помнил всех, кого он убил в своей жизни. И на войне, и на службе у Игоря Валерьевича. Их было не так много – прошедшие школу жизни девяностых помнят, что не обязательно топить в крови вообще всех, достаточно показательно казнить самых борзых, и остальные успокоятся. Мертвый помнил всех поименно. Он иногда ходил к ним на кладбище. Лиза не знала, да и Антон не знал, что Мертвый первым пришел на могилу Сони, когда с кладбища все ушли. Не из сожаления или сострадания, а из уважения.

И глядя на погибающий город, Мертвый думал не об огне, он не вспоминал свой опыт; он думал о Смерти и о том, что столь массовое жертвоприношение – это оскорбление. Пренебрежение даром. Он повернулся к Игорю Валерьевичу, намереваясь что-то сказать; он пока даже сам не решил, что именно, но Игорь Валерьевич все и сам понял. Он презрительно хмыкнул, глядя на растерянное лицо Мертвого.

– Пес. Был псом, псом и сдохнешь.

Дорогое кресло сделало пол-оборота. Игорь Валерьевич посмотрел на сына.

– А ты?

Но Антону нечего было сказать. Пока Мертвый вез их с Лизой в «зиккурат», он просчитал все возможные варианты развития событий. Сидя в машине, он в панике перебирал все слова, которые мог бы сказать отцу, все аргументы, которые он мог бы привести. Но, стоя перед ним, он ясно понял, что слова бессильны.

Как часто бывало с ним, он вдруг подумал совершенно нелепую мысль, которая забралась к нему в голову и отказывалась выходить. «Вот я, – думал Антон, – я прочитал кучу комиксов и посмотрел множество сериалов и фильмов про суперзлодеев, я знаю, как они выглядят. Ну как угодно, но ведь не так… Даже самые человечные и приземленные злодеи типа Уилсона Фиска из «Сорвиголовы» излучают ощущение мощи. Тихой силы, решительности, уверенности в себе». Он смотрел на отца, на его багровое лицо, седеющие на висках густые волосы, морщины, двойной подбородок, который, очевидно, в ближайшем будущем станет тройным. Перед ним сидел бюрократ. Функционер. Но никак не злодей. И тем не менее…

– Папа…

Это, пожалуй, было единственное, что хотел сказать отцу Антон.

Когда Мертвый посадил своих пленников на заднее сиденье автомобиля, он не учел, что Антон знает эту машину не хуже его самого. Он отлично знал, что у Мертвого всюду были тайники, чтобы он мог дотянуться до оружия из любого места в машине и быть готовым к любой экстремальной ситуации. Пока Мертвый завороженно смотрел на пожар и пытался увернуться от препятствий, Антон нащупал тайное отделение между задними сиденьями и вытащил оттуда небольшую аккуратную «беретту». Конечно, она была заряжена. В последующей суматохе Мертвому