Искандер отпустил ее и отступил. Она в изумлении уставилась на него, на яркий поток, из которого он состоял, пока все наконец не рассеялось и он вновь не стал простым человеком в простой комнате.

Морган чувствовала себя… новой. Совершенно новой.

– Что… что вы сделали? – она едва могла говорить. Искандер взял книгу, которую до этого отложил, и открыл на месте закладки, которую поместила туда Морган. Он быстро прочитал отрывок и кивнул. Перевернул страницу, снова кивнул, а затем подошел к своему столу, за который сел, вытащив ручку и бумагу.

Он не собирался ей отвечать, поняла она, и попыталась еще раз.

– Сэр, как вы… как вы меня починили…

– Я не чинил, – сказал он. – Я уничтожил. Я перестроил нервы и дорожки, от которых зависела твоя собственная жизненная сила, в новую, правильную структуру. Ты была точно ствол дерева, в который ударила молния; некоторые части дерева все еще были живы, но потока жизни было недостаточно, чтобы его поддерживать. Не до конца мертва, не до конца жива. Теперь ты снова жива и в полной мере скрывательница. Не пойми меня неправильно: ты не нерушима. Силу, которой ты владеешь, нужно внимательно отмерять и делить, и тебе следует научиться, когда и как ее использовать, чтобы вновь все не уничтожить.

– Но… Я лишь делала то, что должна была, чтобы спасти других…

– Ты не бог, – прервал он ее. – Спасать жизни должны все мужчины и женщины, когда их просят, но не думай, что ты можешь все сделать в одиночку. Меня считают самым сильным скрывателем из живших за последнюю тысячу лет. Думаешь, я могу спасти сотню жизней разом? Тысячу? Город? Конечно, не могу, потому что скрыватели такие же люди, лишь лучше видят мир и могут лучше по нему двигаться. Другие тоже могут действовать и должны действовать. Мы не спасители мира.

Эти слова заставили Морган встрепенуться, и в следующий момент она почувствовала злость. Злость из-за того, что он не хочет взять на себя полноту ответственности за свою силу.

– И это все? Вы не собираетесь помогать в спасении тех людей, которым суждено умереть? Моим друзьям?

– Морган, если бы наша сила была ответом на все вопросы, архивариусом был бы Верховный скрыватель, не так ли? Однако скрывателям по закону запрещено занимать эту должность. Я понимаю, тебя это разочаровывает, но я не спаситель, которого ты ищешь. – Он так и не перестал писать, пока говорил. Его ручка выписывала быстрые, уверенные завитки, а теперь он откинулся на спинку стула, взял листок в руки и заставил символы оторваться от бумаги и взмыть в воздух, как умела и Морган, – блестящие, вертящиеся символы его окружили. Однако поток, что Искандер создал, не был хаотичным. Он уже выстраивался в четкую, мелодичную, сложную тропинку, которая переплеталась и объединялась, как шестеренки в драгоценном механизме. – Однако я могу тебе помочь и помогу. Железная башня является уязвимым местом, на которое полагается Библиотека; мы всегда были уязвимым местом с тех пор, как первый скрыватель создал Кодекс и бланки. Могла бы Библиотека выжить без нас? Да. Но не в нынешнем состоянии. Она зависит от нас почти во всем, и это должно в некотором смысле таковым и остаться. Кодекс, Великие архивы… это должно остаться как прежде, даже если мы и планируем в будущем сделать все лучше. Телепортационные залы я заблокирую, когда будет подходящий момент. Но до тех пор будь осторожна. Архивариус все равно сможет легко ускользнуть.

– Но… вы сказали…

– Я сказал, что я не спаситель. Я не говорил, что не сделаю того, что могу. – Он рассеял формулу, которую создал, взмахом руки. – Я могу открыть двери этой башни. Снять ошейники. Я могу остановить Григория или по крайней мере заставить убежать в укрытие к своему господину. Но я не могу заставить никого из скрывателей последовать за тобой в мир. Большинство из них никогда там не бывали; как и я, они были заперты в клетке так долго, что уже позабыли запах свежего воздуха. И ни один из них не готов к сражению. Мы домашние кошки, не тигры.

Это была шокирующая доза холодной воды, и в первую секундочку Морган не знала, что ему ответить. Он произнес свою речь так хладнокровно, так спокойно… будто бы все это, даже грядущие смерти, были частью научного задания.

– А что насчет вашего сына? – спросила она.

Искандер повернулся к ней. В его лице угадывались черты Кристофера Вульфа, у него были такие же горькие темные глаза.

– Моему сыну придется спасать себя самостоятельно, – сказал он. – Как и всем нам. Ни один человек не может все это предотвратить. Григория надо свергнуть, и я займу его место, чтобы поддержать порядок. Мое место здесь, я должен заботиться об этих людях, а не сражаться снаружи.

– Но…

– Григорий покинет Башню в кортеже с курией. Как только он выйдет за двери, я перепишу чары, и он не сможет войти сюда снова. Что случится с ним дальше, меня не заботит.

– Я думала, вы нас освободите!

– И я освобожу. Как только я исправлю чары, любой скрыватель, если пожелает, сможет уходить и приходить в любое время. Честно?

– Нет! – воскликнула Морган. – Это нечестно! У вас силы, способные защитить всех, не только скрывателей!

– Я не смог защитить Керию, – сказал он, и это заставило Морган замереть. Подействовали не слова, а его тон. Мрачная, твердая, как обсидиан, серьезность этого тона. – Я усвоил горькие уроки о своих лимитах. Мне бы хотелось быть тем, кто вам всем нужен. Но не думаю, что в этом заключается моя судьба.

– Вы создаете свою судьбу! Мы все создаем! И если вы повернетесь спиной к нему…

– Подожди до рассвета, – сказал он. – А что касается солдат Железной башни, тебе придется разбираться с ними самостоятельно – и ты, в отличие от всех здешних домашних цветочков, полностью способна с ними справиться. Двери перед тобой откроются. После этого ты сама за себя. Да защитят тебя боги, Морган.

– Искандер, вы должны помочь…

Она говорила с его спиной. Искандер зашагал. Он уверенно, но спокойно распахнул дверь и выпроводил ее, а затем закрыл за ней эту дверь. Морган ощущала горячий поток запирающихся чар. Она теперь их видела, чудесную силу и хитрую задумку.

Она знала, что может их разрушить. Однако это ничего не решит. Искандер был так похож на своего сына.

Только вот в одном важном смысле он был совсем не как Вульф. Вульф был героем. Вульф выходил вперед.

А его отец только что разочаровал ее.

Глава тридцать третья

Морган встала на скамью с мягкой обивкой, чтобы выглянуть в окно