выше, чем в «одряхлевшей Греции», и это порождало взаимное непонимание и даже неприятие, тем более что римляне прекрасно осознавали не только своё военное, но и нравственное превосходство над греками, что приводило к высокомерию по отношению к последним.

Можно согласиться с Б. Нибуром, что римляне продолжали смотреть на греков как на врагов и обращались с ними с величайшей жестокостью.[1358] В свою очередь, в Греции к римлянам тоже относились без особого восторга, воспринимая их как грубых невежественных варваров[1359]. Как отмечает А. Тойнби, эллины рано узнали «тёмные стороны римского национального характера», которые не могли им понравиться, в том числе – жестокость к врагам[1360].

Мало что изменилось и в период Империи. Рим изначально был полиэтничным городом. Уже в ранней Империи Италия полностью утратила свою моноэтничность: могильные надписи дают 75 % имён неиталийского происхождения, в Медиолане, Павии, Беневенте их более 50 %, даже в маленьких городках – около 40 %; из 1854 имён римских ремесленников лишь 65 – определённо италийцы[1361]. Конечно, значительная, если не большая часть «чужих» – это либертины и их потомки, но и переселенцев было много. Означает ли это, что, живя в многонациональной среде, римляне хорошо (или лучше, чем раньше) относились к представителям других этносов, в том числе – грекам? Отнюдь нет.

Размышляя о различиях между греками и римлянами, Б.И. Кононенко неслучайно приводит ключевую, на наш взгляд, фразу Юлия Фронтина о римских акведуках: «Нельзя сравнивать их каменные громады с бесполезными пирамидами Египта или с самыми прославленными, но праздными сооружениями греков»[1362]. Блестящая иллюстрация к тому, как римляне воспринимали греческую культуру, в то же время прекрасно понимая, что она более развита.

Старший современник Фронтина Плиний Старший (23–79 гг. н. э.) относился к грекам более терпимо. Причину хорошо объяснила Т.А. Бобровникова: в отличие от республиканских авторов, для Плиния Рим – не поработитель, а миротворец, соединивший народы. Видимо, автор выражал идеи своих покровителей Флавиев, стремящихся соединить верхи провинций и Рима в единую аристократию[1363]. Тогда получается, что они смотрели в будущее, считая уже неважным устойчиво негативное взаимовосприятие греков и римлян.

Существует одна проблема, о которой в мировой историографии до сих пор не сказано ни одного слова: по нашим наблюдениям, некоторые античники являются грекофилами (соответственно – романофобами) и романофилами (соответственно – грекофобами). И это понятно: то, чем человек увлечён, становится близким его сердцу и не может не затрагивать эмоций, выливаясь в какие-то оценочные категории. Это не афишируется, зачастую оставаясь на уровне шутливых пикировок в перерывах конференций: «У нас, греков, культура была выше». На что обычно следует ответ: «А мы, римляне, вас победили». Конечно, всё это несерьёзно и с оттенком иронии, но иногда выходит за рамки личного общения, «на полном серьёзе» выплёскиваясь на страницы книг.

Например, творческая деятельность римлян «принесла незначительные плоды»[1364]. Только предвзятая необъективность способна вылиться в столь необоснованный вывод и не видеть всё идейное богатство и разнообразие римской культуры. Более того, своим идейным содержанием она даже превосходила греческую. Хотя бы потому, что была более открытой (именно в силу более скромных стартовых условий) и менее высокомерной по отношению к достижениям других культур, охотно перенимая опыт не только эллинов, но и галлов, карфагенян, египтян. Динамизм и традиционализм римской культуры[1365] являются явным её преимуществом. Сами греки, строившие свою культуру под явным влиянием более развитого тогда Востока, уже с VI–V вв. до н. э. замкнулись на себя, тем самым обедняя свой культурный потенциал.

Сравнивать культуры можно и даже нужно – это позволяет выявить специфику и ментальные отличия этносов. Но едва ли существуют научные критерии, позволяющие безапелляционно заявить, чья лучше. Просто они – разные, тем и хороши. При желании и Шекспира можно объявить «слабым подражателем» Плавта, но вот нужно ли это делать?! Всё это необъективно, а посему и ненаучно. Личное эмоциональное восприятие учёных не должно подменять научного анализа причин и сути явлений.

Наконец, это просто нечестные сравнения, п.ч. сравнивают обычно греков и римлян высшей точки их взаимодействия – II в. до н. э., когда за плечами у эллинов было девять веков развития культуры, а у квиритов – шесть веков непрерывных войн. Римская культура тогда никак и не могла быть выше, странно не понимать таких элементарных, казалось бы, вещей. Сравнения античной культуры IV в. н. э. с эллинской II в. до н. э. сторонники «убогости» римлян тщательно избегают. И понятно, почему…

Римляне и сами прекрасно понимали, что греческая культура более развита. И делали правильные выводы. Многие нобили достаточно быстро поняли, что нельзя занять подобающее место в мире, будучи господами в политической и варварами в духовной жизни[1366]. Поэтому уже со II в. до н. э. они усиленно отправляли сыновей учиться в Афины и другие культурные центры эллинистического мира. Многие образованные люди уже единой греко-римской цивилизации и во II в. н. э. продолжали считать латынь «варварским» языком, видимо, поэтому, в частности, Марк Аврелий и Клавдий Элиан писали по-гречески[1367]. Более того, римляне испытывали своеобразное чувство ревности к культурным достижениям греков и, вероятно, тщательно скрываемый даже от самих себя некий «комплекс неполноценности» в связи с этим. Чисто психологически это одна из причин резких высказываний римских авторов в адрес греков – как проявление компенсаторного механизма мышления: подчеркнуть своё превосходство в других сферах.

Многовековая крестьянская жизнь римской общины давала меньше возможностей для развития культуры по сравнению с ремесленно-торговыми городами Греции. Да и не все римляне, как и греки, были одинаковыми. Одни греки одобряли римлян, другие их презирали[1368]. Был интеллектуал Сципион Младший, и были гонители Сократа, ставшие символами воинствующего бескультурья. Вспомним грубого Муммия, разрушителя Коринфа, чьё имя стало синонимом невежества. Отправляя в Рим трофейные статуи и картины, созданные величайшими мастерами прошлого, консул заявил сопровождающим, что если они не довезут трофеи в целости и сохранности, то он заставит их самих изготовить точно такие же (Vel. Patercul. I. 13. 4.). Римляне на своих соседей производили впечатление этноса простоватого. В середине II в. до н. э. римское общество во многом ещё оставалось чисто крестьянской общиной со всеми присущими ей недостатками и достоинствами[1369]. Правда, крестьянский уклад жизни делал их не только «проще» греков, но и морально неискушённее. И Полибий явно это чувствовал, что сквозит в его работе, ведь в его время, как справедливо отмечал ещё Г. Финлей, в Греции «честность и добродетель считались второстепенными качествами»[1370]. Тонкий и глубокий исследователь Античности Ю.В. Андреев, будучи убеждённым грекофилом[1371] и «романофобом»[1372], при этом объективно отмечал плутовскую хитрость греков. «Греки всегда ценили в