и сложно, поэтому великий чародей ограничился дюжиной. Они стояли в круг, и разительно отличались друг от друга — не только цветом или материалом, из которого были сделаны. Форма, рукоятки, рисунок или фигурная резьба, элементы фурнитуры — перепутать Двери не смог бы даже слепой, потому что наощупь они тоже были разными.

Нужная нам Дверь стояла в противоположной части круга. Сделанная из серой древесины, выкрашенная чёрными треугольными узорам, в качестве ручки она имела свёрнутый в узел канат.

В этот раз я не торопилась и с тем, чтобы шагнуть за порог как можно скорее. Тем более, когда ничего не увидела по ту сторону распахнутой Двери — ни место, куда она вела, ни какое-то марево или свечение, хоть что-то походившее на портал. Просто… темнота?

Поглощавшая любой свет. Гипнотизирующая. Бесконечная.

Право идти первому уступила Бусине — всё-таки он проводник. Темнота за Дверью поглотила его в два счёта — ам, и исчез рыцарь. Следом «пропала» Варша. Шад же остался рядом со мной, готовый в любой момент или ответить на вопрос, или подбодрить, ежели мне вдруг сделалось страшно.

Но страшно не было — наружу вырвалось любопытство. Я коснулась рукой темноты. Она чудилась живой, дышащей и мягкой, будто согретый на солнце тополиный пух. Кончики пальцев исчезли, как только пересекли незримую границу, и ощутили по ту сторону холодный, влажный воздух.

— Боитесь? — ободряюще улыбнулся Шад.

— Хочу понять, как работает, — давясь азартом, пробормотала я.

И, пытаясь не моргать, сделала шаг. Но широко раскрытые глаза не помогли — всё равно на какую-то долю секунды будто кто-то выключил свет. Схожее ощущение иногда возникало после сильного недосыпа или стресса — зрение на миг теряло чёткость, картинка перед глазами дёргалась, становилась чёрной, а потом всё возвращалось на круги своя.

— Никто так и не сумел разгадать тайну Дверей, — поведал вышедший за мной Шад.

Нерис как-то говорил, что Шад не только самый способный его ученик, но и талантливый заклинатель. С теми крохами магии, что имел, он умудрялся сплетать чары хитро и искусно, компенсируя нехватку силы. Познания в науках о волшебстве у моего телохранителя были настолько обширны, что сам Властелин Севера не гнушался обращаться к нему за советом — об этом я тоже слышала.

Сам он не видел в знаниях особенной пользы. Теория лишь тогда хороша, когда можешь применить её на практике — так считал Шад. А на какие-то чары ему требовалось в разы больше времени, чем другим духам или магам. Поэтому-то он и научился обращаться с мечом, луком и другим оружием, чтобы защитить себя в случае опасности. Ко всему прочему, он придумал сочетать фехтование с магией — на такое редко кто был способен. Шад объединил то, чему смог научиться, и то, что давалось легко по его природе — способности теневых духов сливаться с тенями. И только когда мы разговорились с ним об этом, я заметила то, что долгое время пряталось от моего внимания.

У моего телохранителя не было тени. А с учётом того, что носил он в основном магическую одежду, то даже такую тень не отбрасывал. И ещё именно сшитая из пропитанной волшебством ткани одежда позволяла ему менять облик, но при этом не оставаться голым. Будто становилась второй кожей, сливалась с ним.

Поначалу я пугалась и неосознанно бросала взгляд под ноги. Потом — свыклась. Как свыклась с тем, что Шад засыпал со мной на кровати в кошачьем облике. Мне и самой так было спокойнее.

— Даже ты? — хихикнула я.

Когда я обернулась, то увидела, что Дверь по эту сторону была бирюзовой. Такой же, за которую мы шагнули во дворце Ананты.

Отлично. Теперь я хотя бы понимаю, какая дверь вела в Корбеник.

— Двери невозможно ни сжечь, ни утопить, ни закопать. Если разрушить их или внешние арки, через какое-то время они возникают на прежнем месте, — Шад продолжил импровизированную лекцию и протянул руку, предлагая идти вместе. — Говорят, великий чародей использовал тьму для их создания.

— И драконы спокойно пользуются ими, — поморщилась я, положив ладонь на локоть телохранителя и вместе с ним следуя к середине пещеры.

По эту сторону Двери находился грот — неглубокий, чтобы выбраться из него, долго идти не пришлось. Пол оказался ровным, с плавным подъёмом к украшенному выходу — под сводом тянулась стальная цепь, на которую повесили разноцветные куски ткани, нитки с нанизанными на них ракушками, металлическими дисками и стеклянными колокольчиками.

Пахло морем — солью, водорослями и бесконечным простором, несущим свежесть ветром. Пахло свободой, как бы пафосно это ни звучало.

И, почувствовав всё это, я неосознанно потянула Шада прочь из пещеры.

Рамон и Варша ждали нас на скалистом берегу. Волны шумно разбивались об острые камни, стальное небо щерилось предгрозовыми тучами, ветер хлёстко доносил морские капли, зло царапающие кожу. После Корбеника, где погода более-менее устоялась и всё чаще светило солнце, побережье казалось неприветливым.

Вдоль обрыва поднималась лестница, отмеченная повешенной на вбитые в камень кольца цепью. На этих же кольцах висели красные ленты, и на фоне серости кровавый цвет бросался в глаза. И я прокляла бы эту лестницу, но вместо этого ощутила, насколько за месяц тренировок выросла моя выносливость — ступеньки давались легко. На всякий случай Шад шёл с той стороны, где находился обрыв, тогда как я хваталась за цепь и то и дело окликала пытавшегося усвистать вперёд Рамона.

От вида захватывало дух. Когда мы поднялись на плато, невольно замерла и вдохнула полной грудью — сюда ещё доносились запахи моря и порывистый ветер, но не было противных капель и сырости. Выжженная трава простиралась до самого горизонта. Её разбавляли редкие вкрапления тёмно-зелёных кустов и деревьев, бело-серые, словно покрытые солью камни и разбросанные без всякой закономерности деревянные идолы, обвитые цепями и красными лентами. Тропа виднелась отчётлива — охряной змеёй она петляла и уводила к горам на горизонте.

Но так далеко шагать нам не потребовалось — невысокая, полуобрушенная башня вынырнула из-за высоких скал, не успела я подумать о том, что обувь надела не самую подходящую для пеших прогулок. Чтобы подобраться ко входу в башню пришлось поплутать среди кустов, но Рамон вёл настолько уверенно, что не