— Ну и зря! Зачем вспоминать всех тех глупых куриц и самовлюбленных индюков, которые ничего не добились в своей жизни? Они унижали тебя с надеждой, что твоя жизнь будет никчемной, но в итоге все получилось наоборот! Бумеранг, как говорится, прилетел обратно!

— Я никогда не думал, что смогу чего-то добиться, — с грустью во взгляде признается Питер. — Считал себя тем, кем меня называли. Что у меня никогда не будет что-то получаться…

— Нет, Питер, это не так, — с жалостью во взгляде отвечает Хелен.

— В то время я считал себя ничтожеством. И чем больше они меня оскорбляли и унижали, чем больше я начал верить в это.

— Они просто выбрали жертву. Не было никого, над кем можно было издеваться.

— Вот именно! Я был их грушей для битья с самого начала и находился в безвыходном положении, когда мне никто не мог помочь. Не было никого, кто дал бы мне понять, что я вовсе не настолько ужасный. Даже когда я попал в группу Альберта Сандерсона, это не помогло мне полностью забыть все это и поверить в себя. Я не показывал этого, но в глубине души продолжал чувствовать себя грязью… Пылью… Мусором…

— Но, Питер… — сдерживая подступающие к глазам слезы, дрожащим голосом произносит Хелен. — Почему ты раньше не сказал нам об этом? Почему никогда не объяснял причины, по которым ты резался и причинял себе боль?

— Просто хотел казаться сильным, каким и должен быть мужчина, — спокойно отвечает Питер, крепко сжав свои пальцы. — И повезло, что с момента присоединения к той группе и знакомства с Даниэлем мне нужно было притворяться счастливым все меньше и меньше. Я мог почувствовать себя чуточку счастливым и уверенным в некоторые моменты. Единственное, что угнетало меня, — это разговоры Терренса и Даниэля об их девушках и шутки Перкинса о том, что я не хожу на свидания.

— Ты завидовал им?

— Ни в коем случае. Просто произошло то, что заставило меня бояться любви.

— Господи, Питер… — с жалостью во взгляде произносит Хелен.

— И ты сорвался на Даниэле, потому что он опять начал издеваться над тобой? — интересуется Джессика.

— Да, — кивает Питер. — А когда мы с парнями еще были в туре, я прочитал плохие комментарии про самого себя в Интернете. Это сильно выбило меня из колеи, и я кое-как продержался до окончания тура. Хотя после того случая сильно замкнулся в себе и почти ни с кем не разговаривал. И до конца тура, и после возвращения в Нью-Йорк. Однако общаться пришлось, ибо нужно было работать над песнями.

— И какого черта ты решил почитать плохие комментарии о себе?

— Я не хотел читать плохие комментарии намеренно. Просто мне захотелось проверить свои аккаунты и аккаунты группы.

— Ты должен понимать, что у любого артиста есть поклонники и хейтеры. Нельзя впадать в депрессию из-за ненавистников! Подумал бы о поклонниках, которые хотят видеть тебя живым. Поверь мне, я читала все, что они пишут в социальных сетях. Твои поклонники желают тебе выздоровления и постоянно спрашивают, есть ли новости про тебя. А если и были плохие комментарии, то под ними было очень много ответов от поклонников группы, которые растерзали всех ненавистников и надрали им задницы.

— Знаю, но я не думал, что открыв страницу с упоминаниями нашей группы, передо мной предстанет такое.

— Ты должен был немедленно закрыть ту страницу, — уверенно говорит Хелен. — И хорошо, если ты не ответил кому-то из этих людей и еще больше не спровоцировал их. Если будешь провоцировать злую собаку, то она набросится на тебя и растерзает в клочья.

— Я не собирался перед кем-то оправдываться. Просто прочитал несколько комментариев, закрыл страницу с упоминаниями и впал в уныние.

— Джессика сказала правильно. Даже у самой известной и всеми любимой персоны есть свои ненавистники. Всегда найдутся люди, которые будут писать тебе гадости из зависти к твоим успехам. Понимают, что не вряд ли бы смогли добиться такого успеха, как вы с парнями.

— А поскольку в вашей группе есть такой известный человек, как Терренс МакКлайф, то было бы странно, если бы вас не заметили, — добавляет Джессика. — Если вы захотите, то сможете покорить весь мир, взять самые престижные награды и выступать на огромных площадках. Ваши альбомы могут иметь невероятные продажи по всему миру. По всему, блондин!

— Именно поэтому я и дал себе слово, что отныне больше не подведу свою группу и докажу, что если чего-то захочу, то добьюсь этого любой ценой, — уверенно отвечает Питер. — Думайте, я не хочу получить гораздо больше, чем сейчас имею? Нет, девушки, я хочу добиться еще большего и сделать нашу группу известной на весь мир.

— Мы знаем, Питер, — мягко говорит Хелен, погладив предплечье Питера. — Мы с Джессикой услышали часть твоего разговора с Терренсом и Даниэлем и поняли, что вы наладили отношения и решили вопрос с группой.

— А вы долго стояли за дверью?

— Нет, мы сразу поняли, что ваш разговор будет длинный, — отвечает Джессика. — Мы с Хелен слышали кое-какую часть, а потом решили пойти в кафетерий и выпить чего-нибудь.

— Эта история очень непростая… Мне было непросто рассказать ее.

— Ты рассказал им абсолютно все?

— Все, что раньше никогда не говорил. Про свои проблемы в школе… Про то, как та безмозглая блондинка выставила меня на посмешище перед всей школой, предала меня и настраивала всех против меня… О том, как надо мной издевались… Как я начал резаться, окончил школу, познакомился с Даниэлем и встретил Терренса… Про ситуацию с комментариями, конфликт с Перкинсом и мою депрессию…

— Прости, а о какой глупой блондинке ты сейчас говоришь?

— Про Кристину Харпер, самопровозглашенную королеву нашей школы, — хмуро отвечает Питер.

— Эту прошмандовку, которая страшно боялась стать жирной и не успела переспать только с учителями и совсем мелкими учениками? От которой все парни теряли голову?

— И которая сообщила всей школе, что выиграла спор после того, как повстречалась со мной почти два месяца. Та, что стала причиной, по которой я впервые прикоснулся к лезвию из-за стыда и желания доказать себе, что ни на что не способен и никому не нужен.

— Серьезно? Ты встречался с этой грязной шалавой, которая начала ложиться в кровать к парням уже с тринадцати лет?

— Лучше бы не встречался. Эта мерзавка нанесла мне такую тяжелую психологическую травму, что я с тех пор стал бояться в кого-то влюбляться. Из-за страха… Что меня снова предадут и унизят…

— Черт возьми, вот дрянь! — сжав руку в кулак, со злостью во взгляде говорит Джессика. — Ненавижу эту