Сегодня я нарушил этот запрет, ведь кому, если не мне, организовывать эти похороны. Я не оплакивал ее, чтобы ее душа спокойно воссоединилась с землей предков. Теперь Ларрэт под землей королевского кладбища, неподалеку от брата. Когда я возвращаюсь оттуда, только-только стемнело, и я удивляюсь, как быстро пролетел день, как быстро моя жизнь поделилась на до и после.

Я узнаю, что Харэн с Айроном, и решаю их не тревожить. Мой собственный кабинет кажется слишком невыносимым, и впервые в жизни я хочу напиться до потери сознания, чтобы стало проще. К счастью или нет, одиночество мое оказывается недолгим: дверь содрогается от стука. Пока Харэн не встал на ноги, я замещаю короля, и я не могу уйти в себя и запереться от остального мира.

Заходит Тэта.

— Я не хочу навязываться, — говорит она, — но если тебе нужна компания… — Она долго-долго смотрит на меня и принимает молчание за согласие, остается. — Мне жаль.

— Ему хуже.

— Сколько ночей ты не спал?

— Не помню.

— Ты не сможешь ему помочь, если не позаботишься сейчас о себе.

— Смогу.

— Вен, ты не из камня. Признай это и дай волю чувствам. Я могу уйти, если ты хочешь.

— Я хочу день ни о чем не думать и ничего не чувствовать, не существовать. Всего один день, и я стану прежним.

— Понимаю. Может, я могу помочь?

— Что тебе нужно? Ты ничего не предлагаешь просто так.

— Для меня вот стало открытием, что ты не такой холодный, как мне всегда казалось. Почему я не могу быть другой?

— Потому что это ты. Ты думаешь только о себе.

— Ты живешь ради других, а я — вопреки им. Нам трудно понять друг друга, но мы можем попробовать.

— За твоими действиями всегда стоит выгода.

— Конечно. Мне выгоден мир, а значит, дружба с тобой мне пригодится. Но я…

— Отряд готов?

— Да. Мы отправимся утром, и я, считай, зашла попрощаться.

— Могу тебя по-дружески проводить.

— Ты ведь останешься при своем ранге?

— Почему ты спрашиваешь?

— Айрон может настроить Харэна против тебя.

— Нет, мы в хороших отношениях.

— Я не могла не заметить, что между вами не так ладно, как раньше. Полагаю, он обо всем знает. Вен, я понимаю, ты не хочешь это обсуждать, но знай, что я на твоей стороне. Если я могу повлиять на то, чтобы ты остался секретарем, я это сделаю.

— Спасибо, но справлюсь без твоей помощи.

***

Сегодня я снова проспал всего ничего и чувствую себя отвратительно. Возраст дает о себе знать, и бессонница, которую когда-то я переносил безболезненно, сказывается на мне легким подобием сердечного приступа, когда я в девятый день траура встаю с кровати.

Когда перед глазами перестает плыть, я осознаю, что держусь за стену, чтобы не упасть. Я поднимаю голову и сталкиваются со своим отражением — я стою перед зеркалом на расстоянии вытянутого пальца, и мое дыхание оставляет след на стекле. Я помню, как я выглядел в двадцать, в двадцать один, в двадцать два и двадцать три — одно лицо. До тридцати лет трудно уловить момент, когда начинаешь стареть, но сегодня мне кажется, что я переступил эту грань.

Сердце покалывает до самого обеда, и я всерьез задумываюсь о словах Тэты. Она права: ни сейчас, ни в ближайшее время я не имею права загонять себя в могилу.

Вечером мне становится немного лучше, я поднимаюсь на балкон. Харэн стоит, облокотившись об парапет, смотрит на звезды.

— Ты здесь, — говорю тихо.

— Знал, что ты тоже поднимешься. — Он отстраняется от ограждения.

— Хочешь поговорить? — Я только сейчас вспоминаю, что сегодня тот самый день, которого мы ждали. Ему исполнилось двенадцать.

Он долго думает, вероятно, перебирает все свои вопросы и решает, какой существеннее. Затем спрашивает:

— Я буду хорошим королем? — Он так похож на нее. Я чувствую, будто жизнь идет по второму кругу.

— Конечно, будешь.

— Ты был прав, бегать от этого бесполезно. Я сделаю все, что в моих силах. Я больше никого не подведу.

Передо мной совсем не тот Харэн, который пару дней назад заливался слезами и винил себя во всех бедах. Я вижу в его глазах ясность, вижу взрослого человека, готового к испытаниям судьбы. Чего бы мне это ни стоило, я буду с ним до конца. Это мой долг и мое самое сокровенное желание.

— Ты чего? — спрашивает он растерянно, и я понимаю, что к моим глазам подступила влага.

— Я тоже в тебя верю.

И я обязательно расскажу ему правду.

Эпилог

Прошло полгода со дня, когда я дал обещание. И вот я снова здесь. Перед могилой Мерт свежие следы: ее навещали совсем недавно. Я беру горстку песка и сжимаю в руке, песчинки падают на мои колени. Разжимаю ладонь, протягиваю ее к надгробию — камень обжигает кожу, и тепло волной проходит через все тело.

Имею ли я право разлучать их? Простить Миэну и забрать ее во Дворец — только на словах это звучит просто. Я оторву ее от привычной жизни, пусть и нелегкой, и окуну в совсем другой мир, где не будет ее дочери. Как к ней будут относиться? Смогу ли я уберечь ее от злых языков? Не станет ли Миэна мишенью для тех, кому я переступил дорогу или сделаю это в будущем? Я поставлю ее перед тяжелым выбором: либо я, либо Мерт. Если она пойдет со мной, то вернется сюда нескоро.

Но я долго шел к этому решению, отступать слишком поздно. Я прощаюсь с сестрой и ступаю к дому Миэны. В мыслях я все еще зову ее по имени.

Я стучусь. Она открывает.

— Господин? Я вас помню. Вы, кажется… — Улыбка мгновенно сползает с ее лица, на нем появляется странное выражение. — Ваши глаза, они изменились. — Не только они, но Миэна не замечает всего остального: ни шрама, ни исчезнувшей слезы.

— В тот раз мы ушли не попрощавшись. — Я говорю на инэмском, но и это ее не удивляет.

— Вы, кажется, отец того мальчика, Рэна.

— Да, пришел отблагодарить. Мы вынуждены были скрываться. Впрочем, это долгая история.

— Заходите. — Миэна вновь натягивает улыбку на лицо. — Вы… Вы правда преодолели такой долгий путь, чтобы…

В этот раз я с еще большим интересом рассматриваю дом изнутри. Неровные стены, низкий потолок, ветхая посуда. Здесь слишком тесно, слишком плохо пахнет. На