Шрифт:
Закладка:
— Иди ко мне, — просит Гордей, и я перебираюсь к нему на сиденье.
Он легонько целует меня в губы.
— Не представляешь, как я жалею, что тогда сорвался и поверил ему, а не тебе. Именно поэтому я не стал ничего предпринимать сейчас. Не хочу повторения прежних ошибок. Не хочу, чтобы из-за него, или кого-то другого, у нас снова были проблемы. Ты понимаешь, Бельчонок?
— Да, — киваю я. — И благодарна тебе.
— В этот раз ты оказалась смелой девочкой, — говорит он усмехаясь, и выделяя слово "ты".
Я понимаю, что он намекает на пощечину.
— Я… он меня разозлил, — бормочу я, а мое лицо начинает гореть.
— Я видел. И теперь тоже опасаюсь. Оказывается, ты можешь быть очень опасной, даже кровожадной, когда захочешь.
— Вообще могу, — киваю я, вспомнив, какой взгляд бросила на Гордея девушка, сопровождавшая Володю.
Она пришла в ресторан со своим спутником, но при этом так разглядывала другого, в данном случае Гордея, будто готова была его сожрать.
— Например, если ты начнешь засматриваться на других девушек, — произношу я, жмурясь от удовольствия, потому что мужские пальцы начинают властно и собственнически скользить по моему телу.
— И что ты сделаешь? — спрашивает Гордей.
— Я… буду очень кровожадной, — повторяю слово, подобранное им же самим.
— Не уверен, что хочу это проверять, — усмехается он.
— Вот и не проверяй.
Гордей ведет пальцами по шее, а потом обхватывает мое лицо.
Я перестаю слышать звуки, чувствую нежность его ладоней, любуюсь любимым лицом. Он тянет меня на себя, притискиваемся лбами. Легонько целует меня в губы.
— Вообще даже мыслей нет, Арин, я хочу только тебя, — говорит он. — Хочу тебя замуж. Не уверен, что пойдешь за меня, но хочу официально. Давно созрел. Еще тогда хотел, и сейчас…
— Гордей, — ахаю я…
— Знаю, рано. Просто озвучиваю, до какой степени у меня к тебе все серьезно. На случай, если вдруг усомнишься. Мне важно, чтобы ты знала… Похер на всех. Хочу семью с тобой, чтобы не расставаться… Чтобы и дальше вместе…
— Гордей, я…
Замолкаю.
Мне нужно несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и продолжить говорить. Пульс тарабанит, словно сумасшедший, кровь разносится по венам с нереальной скоростью.
— Должна восстановиться вначале, и подписать контракт, который нельзя упускать. Я… все это знаю, Бельчонок.
— Я согласна, — выпаливаю я, пока во мне еще сидит смелость, потому что понимаю вдруг, отчетливо осознаю, что тоже этого хочу.
— Согласна выйти за тебя, Гордей, потому что тоже хочу, и… как ты сам сказал, похер на все…
Глава 49 Нельзя
И снова, блядь, не про нас…
Гордей
Не ожидал, что так скоро согласится, хотя надеялся и очень этого хотел. Представлял столько раз…
И вот теперь… Когда происходит в реальности…
Воздуха катастрофически не хватает. Земля, блин, из-под ног уплывает.
Стискиваю Арину в объятиях сильнее. Утыкаюсь лицом в ее волосы. Обнимаю, а сам медленно прихожу в себя, рывками вбирая гребаный кислород в переставшие функционировать легкие.
Восстанавливаюсь, и только потом рискую на нее посмотреть. И сразу же с губ рвется неконтролируемое.
— Ты согласна?
Переспрашиваю, будто дебил, потому что просто тупо снова хочу это услышать.
От нее, обращенное ко мне.
— Да, Гордей, я согласна. Хоть сегодня, — подтверждает Арина, и меня затапливает нежностью.
— Сегодня уже поздно, завтра… Завтра, как проснемся, пойдем, и подадим заявление.
Отвожу волосы с ее скул, смотрю на ее губы, а потом медленно сближаю наши лица.
Нежно целую своего Бельчонка. Транслирую, насколько сильно рад.
И сразу глубже, потому что хочу жестко и с проникновением. Хочу до боли. Чтобы насовсем, чтобы под кожу. Чтобы все свои слова запомнила, и завтра на попятную не пошла.
— Мы, блин, так до дома не доедем, — бормочу в ее губы, когда отрываюсь, в какой-то момент решив все же притормозить.
Арина смущается, как обычно бывает, когда слишком откровенно, и слишком развратно для нее. А я сейчас буквально трахал ее рот языком, ухватив за волосы одной рукой, чтобы держала голову под удобным для меня наклоном. А второй рукой гладил ее между ножек.
На щеках проступает румянец, хорошо заметный даже в полумраке салона.
Если бы не нога, и боязнь ее задеть и повредить, поимел бы прямо здесь и сейчас. А пока лишь довел отзывчивую девочку, искусавшую себе губы, до пика.
Кайфовал от ее удовольствия.
Но хотелось, конечно, оттрахать.
Не уверен, что это было бы правильным сразу после признаний. Знаю, ей больше по душе романтика.
А потому отсаживаю, завожусь, и двигаю в сторону дома. Торможу только при самом подъезде, потому что вижу впереди горящую огнями палатку с цветами.
Через три минуты самый дорогой букет, что там продавался, лежит у Арины на коленях.
Она прячет в бутонах лицо, улыбается, но тут же снова хмурится, косится на меня. Не знаю, о чем думает. Может, о том, что это было неправильно. Давать ласкать себя в машине, а потом кончать на пальцы парня. Типа, она же не шлюха.
Лично я думаю лишь о том, чтобы довести ее до дома, стянуть с нее шмотки, завалить на кровать и зацеловать.
***
— Гордей, прекрати, — смеется Бельчонок, когда наутро я не даю ей сползти с кровати.
Притягиваю к себе за талию, утыкаюсь носом в нежную, теплую после сна шею.
— Ты всю ночь напролет мне отдавалась, к чему теперь скромность, — бормочу я, явственно понимая, что слишком истосковался, одной ночью ей от меня не отделаться.
Держался долго, но раз уж сорвало тормоза, то все, теперь не остановить.
— Мне нужно в душ, и в туалет, — отбивает развратная скромница, и я понимаю, что придется отпускать.
Садится, накидывает на худенькие плечи пеньюар откидывает волосы в привычном жесте, вздыхает, и хватается за костыли.
Надоело ей, вижу, но не жалуется и не ворчит. А едва скрывается за дверью, я тоже поднимаюсь, и иду в кухню, чтобы приготовить завтрак.
Звонок Марфиной застает, когда я выключаю блендер, и разливаю смузи по стаканам.
— Гордей, привет, как дела? — деловито спрашивает фотограф.
— Да норм все. Как у вас?
Немного удивлен, что мне звонит, по плану никаких съемок. И что так рано, нет и одиннадцати.
— Не могу до Арины дозвониться. Ты не знаешь, где она может быть? — спрашивает Марта,
