старый человек, исполнявший эти обязанности до недавнего времени, умер, а Филипп решил никого не искать на стороне. Среди прочих обязанностей Каллисфен вёл эфемериды – так назывались ежедневные отчёты о деятельности царя и членов семьи, представлявшие собой официальную хронику событий.

Каллисфену, молодому человеку, служба в Пелле показалась необременительной, даже привлекательной. А всё потому, что задумал он сочинять биографию Александра как будущего македонского царя. Начать историю возмужания наследника с юных лет. Понимая важность труда Каллисфена для себя, царевич охотно общался с ним, обдумывал каждое слово, высказанное для записи, а царский летописец был рад возможности наблюдать вблизи царский двор со всеми тайнами, интригами и откровениями, увековечивая своим заострённым каламусом быстротекущее время Александра.

Скоро во дворце заметили, что голос царевича, вначале по-юношески недостаточно окрепший, обрёл повелительный тон, у него проявились черты, несвойственные возрасту – жёсткость и трезвость в принятии решений. С некоторых пор его распоряжения, прежде исполняемые со снисходительными улыбками, стали бояться оставить без внимания, не говоря уже о возражениях ему.

Александр, обласканный в детстве почти истеричной любовью матери, в последние годы воспитанный философскими назиданиями Аристотеля, трудно входил в своеобразную обстановку царского двора. Он замечал, что вельможи из знати нередко делали вид, что не замечают его, избегая встреч с ним. Царевич догадывался, что их поведение являлось проявлением сложившейся нелюбви к Филиппу из-за женитьбы на Олимпиаде, чужеземке, которую македонская элита тайно и явно ненавидела. Александр, если бы пожелал, мог смириться с судьбой, но он любил мать и предавать её было не в его характере. Врождённая гордость не позволяла идти на поводу людей ниже рангом, поэтому он как мог отгораживался от всех во дворце незримым барьером, и даже с самыми знатными приближёнными царя вёл себя независимо.

Чтобы не чувствовать себя окончательно одиноким, Александр сдружился с Гефестионом, Птолемеем и Гарпалом – все из знатных семей, и ещё с Неархом, Лаомедонтом и Эригием, из небогатых греческих семей. А остальные товарищи по Миэзе из придворных родов Пармениона, Антипатра и Аттала не входили в доверительный круг его близких друзей.

* * *

Неожиданно произошло событие, перевернувшее представление македонской знати о сыне царя. Примерно через месяц после того, как войско Филиппа оставило Пеллу, в мегарон зашёл Элний.

– Александр, племена медов* восстали и убили наших сборщиков дани, – сообщил он без особого энтузиазма, ради формального отчёта.

Гром с ясного неба! Наследник знал, что эти ранее недружественные фракийские племена, давно примиренные Филиппом, исправно выплачивали дань, не проявляя желания выйти из-под его опеки. Македония взамен защищала их селения от враждебных соседей. Но среди фракийцев кто-то пустил слух, что Филипп погиб в Скифии, и меды тут же отвернулись от Македонии.

– Я накажу отступников! – решительно заявил Александр Антипатру, которого немедленно вызвали на совет вместе с командирами, кто оставался в резерве при дворе.

– Если так случится, отцу понравится, – высказался советник, не придавая значения своим словам.

Мнение любимого советника и полководца отца оказалось для Александра решающим. Он приказал командирам в экстренном режиме готовить отряд и призвал Каллисфена, чтобы он сообщил о медах всё, что знает.

– Меды когда-нибудь всё равно решились бы на восстание, – пояснил Каллисфен. – Они проживают в долине Стримона, укрытой горами с густым лесом, и поэтому чувствуют себя в значительной мере безопасно. Они думают, что их главный город Мелник*, окружённый стенами, недоступен для врагов, поскольку стоит в месте слияния рек Струмы и Струмицы.

Каллисфен вспоминал о медах, что о них писали древние авторы. Александр удивился, когда узнал, что меды ведут родословную от Меда, сына дочери царя колхов – Медеи, возлюбленной Ясона, предводителя легендарных аргонавтов.

– Ксенофан из Колофона написал о своих встречах с фракийскими медами, – продолжал сыпать сведениями Каллисфен, – будто внешне они отличаются от греков вследствие рыжих и русых волос и голубых глаз; отпускают усы и бороду, а волосы на голове предпочитают собирать на макушке.

– Ну, это нетрудно проверить, – усмехнулся царевич. – А тебе известно, как они воюют, их обычаи? Чтобы победить врага, узнай его изнутри, – так учил отец.

– Судя по высказываниям Геродота, вооружены они дротиками, пращами и маленькими кинжалами, но владеют ими хорошо. Интересно отметить их странные обычаи: детей своих они продают на чужбину, целомудрие девушек не хранят, но верность замужних женщин строго соблюдают. После смерти мужа родственники спорят, кто из нескольких его жён была самая любимая – вот её закалывают на могиле, чтобы сопровождала в потустороннем мире, а остальные жёны сильно горюют, что выбрали не их. К труду меды непривычны, наиболее почётной считают жизнь воина и разбойника. Таковы, царевич, самые замечательные их обычаи.

Вскоре отряд был готов к походу. Узнав, что поход возглавит сын царя, воины-ветераны, педзетейры, наперебой напрашивались пойти с ним, желая поддержать его и самим отличиться в сражениях. Однако у командиров предводительство семнадцатилетнего юнца вызвало немало сомнений и ухмылок. Понимая ответственность перед царём за наследника, Антипатр вызвался принять участие в походе: если Александру суждено победить – вся слава достанется ему, наследнику царя, а если неудача – позор на седую голову Антипатра!

У Александра не было боевого снаряжения, исполненного специально для него – пришлось спешно подбирать в царском арсенале и подгонять по росту и юношеской комплекции. В поход царевич отправился на своём друге Букефале, по которому тосковал, когда был занят учёбой. Для обоих это было первое испытание на верность друг другу…

* * *

После появления македонского отряда на земле медов события разворачивались столь стремительно, что даже опытным воинам и командирам, и Антипатру, приходилось только удивляться решительности Александра, его знанию военного дела. Поначалу советник, зная об упрямстве и вспыльчивости царевича, предлагал командирам действовать самостоятельно, по обстановке, рассчитывая на собственный опыт и боевую выучку воинов. А если Александр вдруг проявит инициативу, осторожно поправлять его ошибки. На деле получалось так, что ошибок с его стороны не было совсем, проявлений же личной смелости и неординарных решений оказалось предостаточно…

Старейшины медов, узнав о выступлении против них небольшого отряда, да ещё под предводительством юнца, обязали соплеменников оказать жесточайшее сопротивление, истребив на месте всех врагов. Завоевание независимости от македонского влияния служили им гарантией ожидаемой победы. Понимая, что меды могут выиграть числом, юный полководец распорядился привязать к спинам вьючных животных длинные ветки и так прогнать их на виду у войска противника. Огромное облако пыли создало впечатление наличия у македонян огромного войска, отчего меды заколебались, принимая решение – напасть или отступать. В итоге устрашились, после чего Александр быстро перехватил инициативу.

Объединённое войско медов было разгромлено