Однако я знала, что Харпер права. Я больше не могла лукавить перед собой, что не люблю его, и не хотела бежать от своих чувств.

— Хорошо.

Харпер светло улыбнулась и крепко обняла меня:

— Ты справишься. Иди. Я пока подпишу все бумаги на эту квартиру, а когда вы с Калебом выясните все, напиши мне сообщение, и я поднимусь к вам.

— Ты уверена? — я вдруг запаниковала, живот свело судорогой. — Ой, что-то мне нехорошо.

— Потому что это важно для тебя, — она повернула меня лицом к двери и слегка подтолкнула, шлепнув по попе: — Давай, сделай его, тигрица!

Я закатила глаза и нервно рассмеялась, но все же мне стало полегче.

Правда, когда двери лифта открылись на шестнадцатом этаже, мое сердце снова выбивало такую дробь, что я думала, упаду в обморок. Медленно вдыхая и выдыхая, я шла к дверям квартиры и твердила себе, что, как бы там ни было, это Калеб! Он честно скажет мне, что происходит, и так или иначе я получу ясность.

Я нажала кнопку звонка и услышала, как за дверью раздались шаги.

Калеб открыл дверь и застыл, глядя на меня.

Он был в простой черной футболке и поношенных синих джинсах. На прошлой неделе его борода уже сильно отросла, а сейчас — может, даже сегодня утром — он ее укоротил. Волосы были влажными, наверно, только что из душа.

Наконец, жадно осмотрев его с ног до головы, я посмотрела ему в глаза.

Калеб смотрел на меня раздраженно, и только:

— Что ты здесь делаешь?

Чтобы он не вздумал закрыть передо мной дверь, я шагнула в квартиру и прошла в пустую гостиную.

— Мы одни?

— Джейми ушел. Я повторяю вопрос: что ты здесь делаешь?

Я повернулась к нему. Мое сердце упало от того, как он смотрел на меня: как на еле знакомого человека, который посмел побеспокоить его в воскресное утро.

— Харпер собирается снять квартиру в этом доме, поэтому мы здесь. И поскольку ты меня избегаешь, я решила заглянуть и спросить почему.

К счастью, мой голос звучал намного тверже и спокойнее, чем я боялась.

Он смотрел на меня с жалостью, и не знаю, я его больше ненавидела или любила в этот момент.

— Ты знаешь почему, Эва.

Внутри меня как будто раздирали на части.

— Что, кишка тонка просто прийти и сказать?

— Мы не в отношениях, Эва. Никто из нас никому ничего не должен — ни объяснений, ни разговоров. Я думал, что ты и сама все поняла. Я больше не хочу с тобой спать.

Его глаза смотрели прямо и жестко, на лице — застывшая маска. И я всем своим нутром чувствовала, что Калеб Скотт мне врет.

— Врешь, — прошептала я.

Он сжал челюсти и двинулся на меня:

— Ты раньше не была прилипчивой. Ты с самого начала знала, что между нами, и соблюдала правила.

Мне хотелось стереть эту маску с его лица и выбить равнодушие из его голоса.

— Мы оба знаем, что все изменилось. И оба знаем, почему ты теперь в страхе бежишь.

Калеб пожал плечами:

— Никуда я не бегу в страхе. Просто мне надоело.

— Ты любишь меня, — я больше не могла сдерживать своих эмоций.

Он уставился на меня. И молчал.

Тогда стала говорить я, надеясь, что он поможет мне, зная, чего это мне стоит:

— И я так люблю тебя, — прошептала я грустно.

Сердце мое обливалось кровью, потому что эти слова надо произносить с радостью, а не с печалью и сожалением. И потому что с каждой секундой молчания он заставлял меня все больше раскаиваться в этих словах.

Более того, в глазах его снова появилось жалостливое выражение:

— Я тебя не люблю. И не собираюсь по этому поводу переживать, потому что мы с самого начала договорились, что отношения у нас свободные.

— А что случилось с нашей дружбой? — вскипела я. — Так ты относишься к своим друзьям?

— Думаю, мы оба догадывались, что как только один из нас потеряет сексуальный интерес, дружбе конец.

Вот так просто.

Хладнокровно.

— Я не верю тебе.

В его глазах промелькнула злость, и я порадовалась проявлению хоть какой-то эмоции.

— Придется поверить! Скоро ко мне сюда кое-кто придет.

Меня чуть не вырвало.

— Кое-кто?

— Да, кое-кто, Эва. Кое-кто, кто будет соблюдать правила.

Он снова врал.

— И кто этот кое-кто?

— Джен, — ответил он без запинки.

Джен Грантон? Да, он точно врал. Мне стало легче.

— Зачем так пафосно, Калеб?

И все же мысль о том, что он мог уже за это время с кем-то переспать, задела меня за живое.

— Ты собирался просто начать с кем-то спать, даже не предупредив меня о том, что между нами все кончено?

Секунду он молчал, а потом отвернулся, как будто ему трудно было смотреть на меня.

— Хватит врать, — сказала я. — Джен не едет сюда.

— Это в любом случае не твое дело, — рявкнул он, но за его яростью я видела только панику. — Мы больше не вмешиваемся в дела друг друга.

Я покачала головой, расстроенная тем, что он никак не хочет признать правду. Калеб был обычно так прямолинейно честен, что теперь я не понимала, как с ним разговаривать. Надо заставить его признаться в том, что он любит меня, но как?

— Почему ты хотел, чтобы я поверила, что ты с ней встречаешься?

— Может, потому что это так и есть?

— Нет. Ты привык к дорогому шампанскому, Калеб. Ты не станешь переходить на дешевое вино.

Восхищение вспыхнуло в его глазах, и он усмехнулся:

— Тебе не идет высокомерие, Эва.

— Еще как идет, — я шагнула близко к нему и увидела, как мгновенно он напрягся. — И ты хочешь меня прямо сейчас.

Он взял меня за плечи и бережно, но твердо оттолкнул:

— Не знаю, как сказать яснее. Между нами все кончено. Ты настаивала на этом разговоре — ты его получила. Я больше не хочу тебя, потому что ты нарушила правила. Думаешь, я не понял, что твои чувства ко мне изменились после того, как ты закатила истерику насчет Кариссы?

Меня как будто ударили под дых:

— Закатила истерику? Да пошел ты, Калеб!

— Ты сама виновата, — он отвернулся и подошел к окну, добавив издевательски: — Теперь ищи кого-нибудь другого, чтобы проделывать с ним такие штуки.

— Прекрати! — закричала я. — Что же ты делаешь? Я знаю, что ты напуган. Я и сама боюсь! Но между нами возникло что-то необыкновенное, настоящее. Не отказывайся от этого из-за нее. Если я готова рискнуть и дать нам шанс, то, может, ты тоже попробуешь?