— А кто тебе разрешил? — я попробовала оттолкнуть Рикиши, но он сначала аккуратно зализал ранки и только потом демоном с лицом невинного ангела уселся рядом со мной.

— Никто, — и честнейший, обволакивающий взгляд карих глаз. — Неужели вы рассердились, леди?

— Представь себе! — я, действительно, рассердилась, мало того, я вдруг почувствовала себя… использованной. Да, наверное, самое правильное слово. Столько времени меня все устраивало, мы занимались сексом, и лишь иногда в самых крайних случаях из меня пили, а тут… Вкусная я, значит, последнее время! И что теперь? Раньше меня заваливали при всяком удобном случае, а теперь пить будут? Вот уж нет!

— Кровь моя, так что если вдруг тебе вновь захочется ее попробовать, спроси у меня разрешения, понял?

— Обязательно, леди! — судя по улыбке, Рикиши, мало того, что не обиделся, а, наоборот, был очень чем–то доволен. — Кстати, ваш муж проснулся! — сообщил он мне мысленно.

Ну вот, вовремя, однако. Как раз к сцене, когда я воспитываю зарвавшегося любовника.

— И как давно он проснулся? — решила я вдруг уточнить, тоже телепатически, само собой. — Учти, я ведь потом и у него могу спросить. А ложь я даже тебе не прощу, ты знаешь.

— Знаю. Простите, леди, — ну надо же, как будто провал в прошлое и пробирает до мурашек. Как же я отвыкла от этого тона, скромного и немного виноватого мальчика! — Он проснулся, когда я вам про инкубов рассказывал.

— То есть ты специально заставил меня разозлиться?!

— Скажем так, я очень надеялся, что вы рассердитесь, леди.

— Засранец!

— Да, леди, — и улыбка на губах, как будто я ему комплимент только что сказала.

— Манипулятор!

— Да неужели? — и снова улыбается… Ах, да! Обмен любезностями у нас происходит вслух. И Рикиши почему–то нравится, что Бхинатар слышит, как я его воспитываю. Помогает мне уровень крутизны повысить, что ли? Заботливый мой.

— Выдеру! Как в прошлый раз!

— В любой момент, как пожелаете, леди, — и опять провоцирующая улыбка, кокетливая и одновременно довольная.

— А если сейчас?.. — я тоже ехидно улыбаюсь, отмечая промелькнувшую в глазах настороженность.

— Вы ведь не сделаете этого, правда? — ага, мысленный подхалимаж. Значит, не так уж я и предсказуема, приятно.

— Конечно, нет. Не сейчас, — успокаиваю я Рики, продолжая улыбаться. — Позже…

— Так, мальчики, подъем! Нас ждут великие дела! — объявляю я вслух, громко. И тут же натыкаюсь взглядом на проснувшегося связанного гнома. Вот ведь… пополнение в семье… Неожиданное.

— Я думаю, надо купить что–то вьючное и крепить нашего нового члена семьи, как тюк. Пока не научится быть послушным и вести себя соответствующе.

— Хорошая идея, госпожа. А как мы узнаем, что он научился?

Мне показалось, или Бхинатар пошутил? Нет, точно пошутил — вон улыбается даже.

— Думаю, мы не пропустим знаменье об этом чуде, — сострила я и первой вышла из комнаты. У нас, и правда, на сегодня куча дел.

Глава 23

Когда мы во дворе седлали ящероволов, к нам подошел владелец гостиницы и всучил Бхинатару две большие сумки из ткани наподобие брезентовой.

— Вот, еды вам в дорогу собрал, — буркнул он и с тоской поглядел на племянника, сидящего в седле Неллис — ящеры Рикиши. Затем поплелся обратно в дом.

— Постойте! — я кинулась вслед за стариком. — Вы ведь не хотите, чтобы он уезжал! Зачем вы его нам отдали?

— Потому что я устал. Не в нашу породу малец пошел. Языкастый–то он в сестру мою, да, а злой — в отца. Тот тоже вечно всех задирал, все ему не так было. И чуть что — сразу за нож хватался и в драку лез. А мы народ мирный. Кулаками помахать любим, конечно, но только чтобы силой помериться. Но этот же всерьез ко всем приставал. Не любили его в городе. И свои, видать, не любили, раз он в Подземье жить пришел. А сестра полюбила за что–то и родила, вот…

Я сочувственно покивала, и слово «не то» явственно прозвучало на каком–то метафизическом уровне сознания.

— Уж, как я себя винил, что она к дроу в плен попала. Сразу выкупать поехал. Муж–то ее погиб, говорят, дрался до последнего, семью защищал. А как по мне, не стали бы дроу нападать просто так. Любить мы друг друга не любим, это да. Стычки часто бывают, территорию делим. Но чтобы на мирную семью напасть, — такого давно не было. Да, неважно, — старик устало махнул рукой и кивнул в сторону племянника. — И этот все время в истории влипает, весь в отца. У меня от него проблема на проблеме. Даже в память о сестре не готов я с ним больше возиться. Клиентов всех разогнал, хамит, задирается, сил моих больше нет на этого оболтуса! Станет он вурдалаком или нет… все равно пусть учится отвечать за свои поступки сам. Не могу я его больше прикрывать и защищать. Устал… — и старик, не оборачиваясь, хлопнул дверью и скрылся в доме.

Да… Это ж как надо было достать родного дядю!

Я с осуждением посмотрела на гнома, виновато изучающего землю. Правда, заметив, что я на него смотрю, он тут же нахохлился, злобно засверкал глазами и стал чем–то неуловимым похож на Чхара.

Так как все уже были готовы и ждали только меня, то спустя пару минут мы уже скакали по мостовой в сторону второго выхода из города. По пути мы заехали на местный рынок и почти не торгуясь купили единственного выставленного на продажу ящеровола. Здешние жители в основном передвигались пешком, катая тяжести перед собой в тележках. А местные экстремалы приручали и дрессировали летучих мышей. Нам даже попытались всучить эту экзотику, но мы предпочли проверенное средство передвижения. Правда, перекидывать на него гнома пока не стали, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Ехать надо было на самую окраину — к маленькому неприметному монастырю, обитатели которого дали обет молчания. Дроу называли их коротко — венориш. Когда я заинтересовалась подробностями, то Бхинатар пояснил, что это монахи и монашки, оказывающие помощь при родах, оплакивающие и заботящиеся об усопших, а также предсказывающие будущее. И служат они богине–дракону Асхе. Один из ликов этой богини — паучиха, и сама Ллос побаивается ее. А еще Асха — прародительница Времени и Порядка, тогда как пантеон дроу