с поднятым забралом, принцесса Акена прыгала на правой ноге в древнем храме перед лицом могущественного фантома, оставленного здесь величайшим волшебником из когда-либо живших и живущих в этом безымянном мире.

Если и существовала более абсурдная картина, то Хаджа не то, что не мог её выдумать, а даже предположить о её существовании не мог.

— Как это здорово, — фантом древнего мага, будто ребенок, захлопал в ладоши и, пародируя принцессу, и сам запрыгал на правой ноге.

Это длилось достаточно долго, чтобы Хаджар решил, что сошел с ума. Он даже отдал приказ нейросети проверить его психологическое состояние, и с удивлением обнаружил, что в процентном соотношении он находился в норме лишь на восемьдесят две единицы из ста.

Что же — наверное все люди, в глубине души, шизофреники.

Но не настолько же!

— Этого… достаточно… мудрец? — спросила Акена, делая паузы между лязганьем доспехов.

— Уже пару минут как достаточно, — панибратски отмахнулся фантом.

Акена замерла, медленно опустила левую ногу на землю и так же медленно повернулась к Хаджару.

— Этого никогда не было, Хаджар Дархан, — произнесла она с легким нажимом. — Этого. Никогда. Не. Было.

Хаджар лишь поднял раскрытые ладони в примеряющем жесте.

Он уже собирался что-то сказать, как фантом вновь подлетел к принцессе. Он встал к ней так близко что стало заметно, как принцесса возвышается над ним на пол головы.

Каким бы великим не был этот волшебник, но ростом он не превышал и ста семидесяти сантиметров.

— Вы готовы заплатить цену за вход, юная леди?

Только недавно его голос звучал дурашливо и в чем-то даже по детски, а теперь в нем звенели сила и глубина, перед которой древний храм казался простой игрушкой.

Тишина опустилась на плечи Хаджару и Акене. Они замерли, видя перед собой фантом древнего волшебника, который, по преданию, одним своим словом мог зажечь или погасить звезду. Вторым словом, создать из облака великую Империю, а третьим заставить даже богов его слушать.

Ударом посоха он мог поднять из пучин океана вулкан, взмахом ладони заставить его извергать лаву, а дыханием превратить её в прекрасный сад огненных деревьев.

И все это могущество, которое не поддавалась пониманию даже таких адептов, как Акена и Хаджар, было сосредоточено вокруг них.

— Да, великий мудрец, — вновь поклонилась Акена. — Все, что угодно.

— Все, что угодно, — повторил волшебник с разноцветными глазами. — Не разбрасывайтесь, впредь, подобными словами, юная леди. Слова имеют слишком большую силу, чтобы ими пренебрегать. Словами был создан этот мир. Словами были созданы и вы. Когда ваш отец сказал слова вашей матери, появились вы. И слова же станут нашей погибелью, когда их произнесет тот, кому суждено оборвать наш жизненный путь.

— Спасибо за наставление, великий мудрец, — еще глубже, хотя это казалось невозможным, поклонилась принцесса. — Я его не забуду.

— Не забудешь, — кивнул волшебник. Он говорил это так, словно не сомневался в истинности произнесенных им слов. — А теперь…

Он подошел к ней еще ближе, протянул туманную, иллюзорную ладонь и коснулся щеки. Вытянув большой палец, он провел им пол глазам Акены.

Принцесса не вскрикнула, не вздрогнула, она, казалось, и вовсе не понимала что происходит. Хаджар же, подскочив, поймал разом ослабевшую девушку.

Она обмякла в его руках и Хаджар бережно опустил принцессу на траву и мох.

— Что… что произошло? — спросила она.

— Как вы себя чувствуете, принцесса?

Акена слегка улыбнулась.

— Я ведь уже говорила… называй меня Акеной. И почему… ты так обеспокоен.

Почему Хаджар был так обеспокоен? Да потому, что он понимал, что происходит. Он смотрел на слегка бледное лицо ослабевшей девушки. На её смешные веснушки, россыпью лежащие на носу и щеках. На милые ямочки, на густые, четко очерченные брови в разлет. На густые, яркие, будто огонь, рыжие волосы.

Но одного он не находил — зеленых глаз.

Там, где раньше сверкали изумруды, теперь блестел снег и провал тьмы.

Акена лишилась цвета своих глаз. Белая, едва заметна на фоне белка глазного яблока, радужка окружала точку мрака черного зрачка.

— Что ты сделал с ней, маг? — прорычал Хаджар.

— Глаза, зеркало души, юный воин, — прошептал фантом. — Так говорили древние. И мудрость этих слов велика. Я забрал её зеркало.

Хаджар, положив Акену на камни, выпрямился и указал Синим Клинком на грудь волшебнику.

— Верни, — твердо произнес он.

— Цена была оплачена, юный воин, — в голосе волшебника звучали печаль и сострадание. — Я не могу нарушить баланса. Чтобы взять Вечно Падающее Копье, нужно заплатить чем-то равноценным. Зеркало души — достаточная ценна ради проклятого копья.

Хаджар шагнул было вперед. Он не знал, что собирался сделать, а узнать было так и не суждено.

Край его одежд схватила Акена. Она, не без труда, поднялась на ноги и, слегка качаясь, подошла к волшебнику.

— Великий мудрец, — вновь поклонилась она. — я заплатила цену. Теперь я могу войти в Храм Предков?

— Храм предков? — переспросил Хаджар. — Разве мы уже не в нем?

— Разумеется, юная леди, — будто не замечая Хаджара, волшебник взмахнул рукой и вокруг засияли огни, а древний саркофаг пришел в движение.

Крышка его поднялась и из-под неё высунулись языки синего огня. Они, вытягиваясь широкой лентой, обвили Акену, а затем крышка саркофага захлопнулась и Хаджар остался с фантомом один на один.

Принцесса исчезла.

Глава 997

Сердце Хаджара пропустило удар, затем второй, а потом сорвалось с места в карьер. В ушах эхом звенели сказанные Морганом слова.

Сам не понимая, что делает и против кого идет, Хаджар с силой ткнул мечом в грудь фантому. Но подул ветер и того буквально отнесло в сторону от острого клинка.

— Где она?! — прокричал Хаджар.

— В Храме Предков, — как о чем-то и так понятно, ответил фантом.

— Верни её!

— Верни мне луну с неба, юный воин. Верни юность старику. Верни жизнь мертвецу. Ты просишь он невозможном.

Тяжело дышащий Хаджар, который раньше бы лишь отмахнулся от сказанных ему слов,