истории, и от расположения магматических очагов в земной коре или под корой. В разных местах и на разных глубинах от поверхности температура горных пород увеличивается на один градус Цельсия на отрезке длиной от нескольких метров до ста метров и более. Величину эту принято называть геотермической ступенью. Наиболее надежные данные о величине геотермической ступени дают шахты и, конечно, буровые скважины.

Авторы проекта Кольской сверхглубокой предполагали, что в недрах Кольского полуострова на глубине 10 километров температура не превысит 100°С, а она там оказалась равной 180°С и сейчас уже перевалила за 200°. Это одна из многих неожиданностей, принесенных скважиной. Тепловой поток, идущий к поверхности из недр Кольского полуострова, оказался очень интенсивным. Это свидетельство повышенной активности в той части царства Плутона, о которой мы еще ничего не знаем.

Пока нигде на Земле не получено надежных данных, что с глубиной рост температуры резко замедляется. Если принять среднюю величину геотермической ступени в 33 метра, что и делают авторы большинства учебников по геологии, то для центра Земли мы получим трудновообразимую температуру в 46 000°С. Температура эта столь же гипотетична, как и условно принимаемая многими геологами и геофизиками температура внутреннего ядра в 10 000°С. Какие-либо более «надежные» данные на этот счет отсутствуют. Можно лишь утверждать, что давление и температура, по-видимому, явятся непреодолимыми преградами для непосредственного проникновения человека в подземный «космос» глубже полутора-двух десятков километров от поверхности и что четырехкилометровые шахты, в которых еще способен работать человек, и пятнадцатикилометровые скважины — почти предел на этом пути. Именно поэтому, пожалуй, единственный из ста с лишним научно-фантастических замыслов Жюля Верна — его замысел «путешествия к центру Земли», описанный в романе того же названия, — останется неосуществленным. Не исключено, впрочем, что и сам автор не принимал его всерьез, а использовал лишь как прием для путешествия в геологическое прошлое Земли...

— Конечно, рост температуры — это весьма серьезно, — продолжаем мы свои вопросы. — Но, может быть, в этих условиях лучше использовать алмазные коронки?

Говорит мастер Говоруха:

— Алмаз прихватывается. Алмазными коронками бурят неглубокие скважины. А для нас лучше шарошечного долота пока ничего не придумали. Вторая трудность — трещиноватость пород в глубине. Думали — чем глубже, тем порода плотнее. А там, в условиях высоких давлений, немало трещин. В таких местах стенки не выдерживают нагрузок, обваливаются, намертво «прихватывают» инструмент. Не вырвешь. Бывает, и взрываем. Потом забуриваемся рядом.

Говорит Сергей Стрыгин — буровик рождения 1954 года, наш земляк, кончивший Ленинградский механико-технологический техникум:

— Трубы при наших режимах быстро устают... Температура, сильная вибрация в зоне долота. Раскрепляются резьбовые соединения... И аварии бывают.

Георгий Борисович Трибунский, буровой мастер, — сорок пять лет, неторопливый, основательный, плотный, бурит с 1953 года, за плечами — скважины на Украине, в Туркмении и Узбекистане, в Казахстане, на СГ‑3 ветеран — с 1970 года. После некоторого колебания — отвечать или не отвечать, дело-то здесь деликатное, самолюбивое — наконец, видимо, решается на откровенность и придвигает к себе листок бумаги. Шариковая ручка почти совсем исчезает в его крупной тяжелой ладони.

— В таком новом деле — да чтобы без сучка, без задоринки?! Помнится, вдруг из скважины газ хлынул... Попали в газовый пузырь. А у нас бурильщики-то в основном нефтяники... Чуть не сыграли газовую тревогу по всей форме... Газ-то газ, да не тот случай.

На листке бумаги Трибунский рисует ствол буровой скважины. Это не прямой ствол, похожий на гладкий ствол ружья, а нечто напоминающее ствол дерева, только перевернутого «вниз головой», с редкими, коротко обрезанными ветвями. Их на стволе набирается примерно с десяток...

Для нас это оказалось полной неожиданностью.

— А вы что думали? — усмехается мастер. — С десяти тысяч начались трудности в проходке, прихваты инструмента. Диаметр проходки девять дюймов... Да... Двести миллиметров с хвостиком. Не широко, а? Значит, так... Видите — вот «штаны»...

Действительно — «штаны»: скважина разделилась на два ствола. Один так и остался обрубком, а другой — пошел глубже.

— Сложная была авария около десяти тысяч... Потеряли буровой снаряд. Так его прихватило: видно, был сильный вывал породы со стенок: дернули лебедкой и сорвали колонну. Не бросать же ствол на такой глубине! Тут нас спасает, что идем без обсадки... Если бы мы обсадили ствол сверху — стенки-то стальные, — не пробить, не обойти. А мы — обошли!

Он точно и быстро рисует на схеме ствола маленькое шарошечное долото, буровой снаряд у стенки:

— Начали потихонечку засечку делать на стенке скважины, чуть повыше аварии, отклонять, значит, ствол... Видите — зарезались с небольшим отклонением от вертикали и пошли дальше...

Мы не выдерживаем:

— Это же ювелирная работа! На такой глубине!

— Точно... Так нас не зазря называют бурильными асами... У всех — шестой разряд. Высший... Народ у нас тут подобрался крепкий. Самолюбивый, я бы сказал. И не в заработках дело, хотя, конечно, и зарабатываем прилично: бурильщик шестьсот пятьдесят — семьсот рублей достает из дырки, как мы говорим... А для многих, между прочим, скважина наша — семейное дело. Вот у Батищева — начальника буровой два сына здесь работают, у Аксеновых в прокатно-ремонтном цехе два брата и сын, Иванниковы — отец и два сына, Валерий уже в бурмастера вырос. Тут ведь и азарт, и перспективы. После нашей-то скважины — хоть куда, с руками оторвут! Хоть на новые сверхглубокие, хоть в морские бурильщики подавайся. Вон, на «Муравленко» и на «Шошине» — на новых буровых судах люди требуются. Отчаянное и новое дело — морское дно разбуривать... Это очень даже хорошо, когда перспектива государственная с твоей личной жизненной перспективой совпадает!..

Открытия и проблемы!

Со старшим геологом Кольской сверхглубокой осматриваем маленький, но тщательно и с любовью оформленный музей экспедиции.

На стендах — карты, схемы, разрезы, диаграммы, фотографии, копии приказов — остановленные мгновения зримой истории Кольской сверхглубокой.

В застекленных витринах, конечно, коллекция минералов и горных пород региона. Самые крупные образцы не вмещаются в витрины и теснятся прямо на полу. Их притащил в рюкзаке на собственном горбу неуемный Юрий Павлович Смирнов — ученый хранитель «святая святых» экспедиции — керна...

Лежат — тихие, не работающие, чистенькие — образцы техники: обрезки труб, долота, разрезанная для наглядности секция турбобура А7‑ГТ, того самого, который бросил вызов Плутону.

Старший геолог — миловидная и энергичная Виктория Васильевна Вахрушева.

— Очень трудно дались нам последние полторы тысячи метров... К десяти тысячам подошли еще в мае 1980 года. А за два последних года прошли всего до 11 500. Но за это время мы перешли на новую