- Избавь меня от этой чуши, и скажи, что с Медейей?

- Просто скажи, что ты меня услышала, и что мы можем общаться на одном уровне.

- Ты не в том, мать твою, положении, чтобы вообще требовать от меня что-либо! – Она резко встала, уже не просто говорила на повышенных тонах, а орала. – Хватит мне заговаривать уши! Дай отчет, сука, по Медейе!

Он поднял руки, как будто сдаётся.

- Хо-хо! Понял, понял… К чему такая напористость?

Касьянова села обратно на кресло.

- Выкладывай.

- Что ж, начну сначала с хороших новостей. Мы смогли реанимировать два из двенадцати аналитических модулей, мы оптимизировали работу Медейи на четыре процента, теперь она потребляет меньше энергии. В ближайших планах понизить коэффициент потребления ещё на четыре процента, после чего мы займёмся остальными аналитическими модулями, а также оптимизируем ядро примерно на двадцать один процент.

Она грозно буравила его взглядом исподлобья.

- Что ты несёшь?

- Ты просила детальный отчёт.

- Это вообще все неважно, нам нужно снова её запустить. Вы отключили дополнительные модули, почему она не запускается как раньше? Это и был план «Б», отключить дополнительные модули и перезапустить её.

- Тут, к сожалению, не всё так просто.

- Куда уж проще?

- Дело в том, что при перезапуске Медейи стираются все надстройки аналитических модулей.

У Ники глаза из орбит повылезали.

- Эти надстройки нарабатывались пять лет!

- Да. Их больше нет.

- Ты не мог об этом сказать заранее? Перед тем, как мы приняли решение о полном перезапуске?! – Она задумалась. – Так, подожди секундочку… У нас же есть резервная база, копии, параллельные потоки записи всех данных, облака. Почему их не использовать и вычленить оттуда всё, что нам нужно?

- Раздобудь доступ у Рыбочкина, приходи и всё оттуда вытащим. А пока я сижу на низком старте, чтобы отдать приказ своим людям начать полностью переписывать надстройки для полноценного запуска.

- Это полный бред, на это уйдёт минимум год, и нам придётся задействовать вообще всех инженеров.

- В таком случае только доступы от Рыбочкина. Иначе мы и дальше будем буксовать.

- Всё, иди.

- Слушаюсь, шеф!

Он встал, отдал честь и покинул помещение. Ника нервно зафиксировала всё сказанное, после чего откинулась на кресле и взвыла.

Глава двадцать четвёртая

Я толкнул дверь и ожидал увидеть там нечто ужасное. И действительно, как зашёл внутрь, обнаружил кучу дыма, всюду стоял запах гари. Десять раз возненавидев себя за то, что заклеил пожарный датчик, я метнулся к окну, раскрыл его нараспашку и начал искать источник возгорания.

Нашёл очень быстро, этот источник возгорания стоял на кухне и делал какую-то несусветную стряпню. Со сковороды валил белый дым.

- Ксюша?!

- Гриша?! – Она состроила рожу, передразнивая меня.

- Ты… Здесь?

- А где мне ещё быть, ты меня сам здесь оставил. Вот, решила приготовить что-то вкусное для своего спасителя. Кажется, я уже миллион лет не высыпалась так хорошо…

Она стояла в моих шортах, моей футболке и фартуке. На сковороде жарилось какое-то хрючево с тушёнкой, в духовке кажется запекалось мясо, микроволновка гудела, чайник постепенно вскипал. Я удивлён, как во всём доме не вышибло пробки…

Отложив свои кулинарные шедевры, она подошла ко мне, просунула руки вдоль моей талии, скрестив их на пояснице, прижалась щекой к груди, постояла так секунд пять, затем поцеловала в щёку и вернулась ко своим делам. Я слегка опешил, но виду не подал. Кажется, это была благодарность за ночлег.

- Садись за стол, я подам, когда будет готово. Ты мыл руки?

Я отрицательно покачал головой, будучи в шоке от того, как она здесь обосновалась. Её грязные вещи валялись на полу, моя кровать была превращена в груду тряпок, скомканная простыня перекручена с одеялом, виднелся матрас, одна подушка валялась у изголовья, другая с противоположной стороны. Чудовищный бардак.

Полотенце, которым она вытиралась после душа, благополучно висело на спинке стула, а не в ванной. На прикроватном столике валялась её косметика. Сумочка висела на ручке входной двери. Почему она не использовала пуфик? Зачем на ручку вешать?

Я уселся за стол, выдохнул и зевнул. Немного погодя, она мне подала пережаренное мясо, пригоревшую яичницу, и недопечённую картошку. Жрать это было совершенно невозможно, соль не добавлена, всё сухое, но я давился, чтобы её не расстраивать. Девчушка сидела и смотрела на меня восторженным взглядом.

- Ты много работал… Выглядишь уставшим. Хочешь сделаю массаж?

- Нет, спасибо. – Сказал я поморщившись, когда мне попался кусок жира. – Ты лучше вещи свои прибери, валяется всё как на свалке.

Она оглянулась, окинула взглядом квартиру и повернулась снова ко мне.

- Попозже, сейчас неохота, устала.

- Не к спеху.

Цвет её лица стал менее белёсым и мертвецким, она чуть подрумянилась, движения уверенные, глаза загорелись. Здоровый сон творит чудеса.

- Гриш, ты сказал, что пристроишь меня куда-нибудь, ты же это не для красного словца говорил? Правда?

Внезапно я понял, что мне её совершено некуда сбагрить. Взял чудовищную ответственность на свою голову, а как расхлёбывать - пока неизвестно.

- Пока живи у меня. – Я громко чавкал, ибо мне уже было не до этикета. – Гостиная твоя. Но в спальню не ходить. Ты тут уже устроила погром…

- Извини, я давно так крепко не спала, а когда проснулась, побежала сразу к плите, чтобы тебя порадовать… Даже не знаю, как и благодарить.

- Никак не благодари, протирай пыль периодически, подметай хату, да и всё.

- Готовить ещё буду. – Заулыбалась малая.

- Ну… Это уже по желанию.

Даже, когда я готовил в состоянии глубочайшего алкогольного опьянения, у меня получалось гораздо лучше.

- А что мне с работой делать?

- Что тебе с ней делать?

- Я боюсь туда возвращаться, не уверена, что снова не упаду в обморок… Да и Валерий Иванович там злой будет. – Она вздохнула. – Хотя он всегда злой. Знаешь, как он орал на меня, когда я забрала вещи тогда? Сказал, чтобы больше не возвращалась и, чтобы за платье заплатила.

- Да, ёпрст…

Я уже не мог это выслушивать.

- Делай что хочешь, крыша над головой у тебя есть, еда в холодильнике. – Я доел последний кусочек яичницы. – А деньги на платья… Пусть этот ублюдок сходит куда подальше. Деньги ему ещё за платье. Конченый.

- Сколько мне можно