С обратной стороны единственным способом добраться наверх выступала огромная деревянная лестница, поднимающаяся на небольшую укрытую слоем земли и травы площадку, с которой уже можно было по относительно пологой части подняться на вершину.

Несмотря на гуляющий свежий ветерок, лагерь был прямо-таки наполнен различными неприятными ароматами. Грязь, пот, спирт, кровь, вонь от испражнений и немытых тел, смрад гнилого мяса, каких-то трав – всё это подобно трупоеду или какому-то другому падальщику терзало обоняние, заставляя даже Орикса, выросшего на ферме, почувствовать себя не очень хорошо. В какой-то момент, когда вся их банда полностью пропала из виду, полуорк остановился за одной из палаток, шумно выдохнул, выпучив глаза и не веря, что их план имел успех.

«Соколы» прошли чуть глубже, аккуратно оглядываясь, дабы не вызвать подозрений. Пробираясь вдоль стены, дополнительно подпёртой деревянной оградой, они заметили удивительно большой шатёр, слишком уж выделяющийся на фоне остальных маленьких палаток. Он был сделан из такой же пошарпанной ткани, грязной и практически бесцветной, заполненной заплатками самых разных размеров, словно их куски срезали отовсюду, дабы залатать это полотно. Взглянув одним глазком, подобравшись чуть ближе, Норико приметил, что внутри сидят множество людей, в основном связанных или прикованных наручниками. Рабы. Или пленные. Скорее всего, из Гриобриджа или других сожжённых городов.

Найдя «мясную» палатку, наши герои затащили волокушу туда. Несомненно, именно этот склад дичи являлся главным источником гнилостного запаха. Само внутреннее пространство было небольшим, однако практически целиком заполнялось принесённой дичью. Расчленённые, разрезанные и цельные тушки лежали тут днями и, с учётом того, что ни о какой достаточной прохладе и речи не шло, благополучно гнили.

- Как же я ненавижу врать… Как же я ненавижу врать… - повторял себе под нос Орикс, выгружая мясо в общую кучу.

- Как же я ненавижу магию, - с улыбкой поддакнул ему Норико. Тот несколько непонимающе посмотрел на него, но затем ответил.

- Магию я тоже ненавижу, но врать – больше. Меня совесть грызть начинает.

Решив долго не стоять на месте, «соколы» разделились, дабы осмотреть лагерь. Всё же, где-то здесь, вероятно, находился и похищенный Ларэндо.

***

Норико, прихватив с собой Розу, сразу же направился к шатру с пленниками. Наверное, он мог пойти и один, но некши увязалась за ним, а оставлять её на произвол судьбы в таком месте было бы неправильным решением. Оставшись одна, она наверняка сумела бы вляпаться в какую-нибудь дрянную ситуацию, так что лучше ей было находиться под его присмотром.

Рабский шатёр, как его окрестил островитянин, как и «мясная» палатка вовсю благоухал. Ещё бы, внутри одновременно находились три десятка человек, которых отсюда, судя по всему, не особо выпускали, поэтому грязь, пот и аромат человеческих выделений образовывали наиотвратительнейший букет. Поморщившись и зажав нос, Норико заглянул внутрь. Все люди были погружены в сон, «отдыхали», если такое слово вообще было применимо к подобному заполненному дерьмом месту.

Ближайшим ко входу лежал, скрючившись едва ли не напополам, горбатый старичок. Немногие относительно чистые пятна на одежде выдавали походные штаны и клетчатую рубашку. Лысина практически идеально ровным кругом сверкала на макушке, насколько так можно сказать об изгвазданной голове. Спал он весьма чутко, поэтому стоило островитянину шёпотом позвать того и слегка толкнуть в плечо, как он тут же проснулся.

- Что!? Кхто здесь? – замотал он головой, а затем уставился на внезапного гостя. – Ты кхто?

- Мы пришли разобраться с ними, - выставил руку вперёд Норико, показывая, чтобы дед говорил потише. – Откуда вы?

- Отовсюду, - вздохнул он. Выглядел, надо сказать, старик весьма скверно. Дело было даже не в том, что он был привязан к деревянному толстому шесту и весь покрыт грязью и кое-чем похуже, но и в том, что кожа на его костях свисала буквально лоскутами. Дед был невероятно худ. Видно, ни о какой кормёжке здесь и речи не шло. Лицо очень сильно осунулось, глаза потускнели. Остальные пленники выглядели ничуть не лучше. – Кто-то с Гриобриджа, кто-то с Аноцерры, кто-то с деревень. Я – с Подгорной.

- Вас всех в рабство эти культисты забрали?

- Будь они неладны, - старик сплюнул в сторону, захрипел. – К нам пришли, парней, кто оружие держать мог, перебили, девок растлили, хаты сожгли, зерно упёрли, нелюди. Кто жив остался, тех в повозку, и сюда. Правда, я один похоже остался. Никого больше не видел.

- Много сюда привезли людей?

- Много, - согласился старик. Норико помрачнел, ведь здесь пленных было совсем немного. – Да только от этого «много» них**а не осталось. Кто в дороге помер, кто здесь уже. Кого в пещеру увели…

- В какую пещеру?

- Не знаю, где она, - старик разочарованно помотал головой. – Приходят сюда два амбала, кто уже почти на гхрани, тех под руки, и тащат куда-то… С концами.

- Чародей тут был?

- Не знаю, - вновь захрипел старик. – Позавчера один попытался сбежать, так его поймали и на столбе подвесили, в дальней части лагеря. В наказание. А что дальше с ним было… Думаю, шо помер он. Резмир очень лютовал…

- Простите, мы не сможем вас прямо сейчас вытащить, - Норико поморщился, приняв виноватый вид. – Сначала надо всех найти, потом выбраться. Подождите здесь. Мы вернёмся, как найдём мага, - островитянин посмотрел на него максимально серьёзным взглядом

***

После этого воин вместе с Розой и неподалёку ошивающейся Корой направились обратно к мясной палатке, где их должен был ждать Орикс. Галантия же воин на правах старшего отправил тихо осмотреть лагерь. Уж в чём его нельзя было упрекнуть при всех его проколах, так это в том, что он мог спокойно пройти за спинами абсолютно всех и не оставить после себя ни единого следа.

Полуорк ждал их рядом со складом дичи. Его взгляд неспешно бродил по светлому пятну лагеря в ночи. Множество фонарей и факелов освещали шатры, загоны и разбросанный повсюду хлам. В нос бил аппетитный запах жарящегося на костре мяса, и даже тянущее рядом зловоние не могло перебить возникающее чувство голода. На всякий случай полуорк решил отойти вглубь, дабы его не заметил проходящий патруль. Боязливое чувство подсказывало ему, что, пусть в тени он находился в безопасности, какой-нибудь не очень осторожный взгляд в его сторону мог легко стоить им