Шрифт:
Закладка:
Говорить он мог еще долго, но заметил, как бегают глаза одного из телохранителей, и, взяв паузу, посмотрел на него с отеческой улыбкой. Богатырь тут же расцвел:
– Товарищ Святогор, разрешите остановиться? Там странное.
– Что-то заметил, орел?
– Пока объяснить не могу, мне б поближе глянуть.
Легкий взмах руки, машина затормозила, и оперативник быстро выскочил, огляделся и уверенно засеменил в ближайший лесок. Этого парнишку Октябрь приблизил только недавно, но уже был крайне им горд: верность делу не вызывала сомнений, а особо приятным бонусом к ней шел довольно редкий среди их породы дар смотреть на мир в прошлом. Оказавшись на месте преступления, юноша мог мысленно отмотать время и понять, как местность выглядела ранее, пытался ли кто-то замести следы и, немаловажно, оценить обстановку в целом. Живых существ, к сожалению, этот навык не касался, но и в текущем варианте очень помогал в работе. Сразу видно – настоящий талант, а не жалкая пародия, как у его сынка-позорища…
Но вот снова зашуршали кусты, и орленок, бодро из них выбравшись, подбежал обратно к иномарке и отрапортовал:
– Разрешите доложить, товарищ Святогор!
– Слушаю, – кивнул тот, умиляясь прыткости и исполнительности молодого богатыря.
– Лес явно нарастили, причем недавно, – хмуро начал тот, изредка прикрывая глаза, словно сверяясь с одному ему ведомой картинкой. – Пожарище тут было, огромное. Пепел да зола и здесь, и дальше на километр. Неделю-две назад, точнее не скажу: словно вуаль кто-то набрасывает, нормально не рассмотреть. Так, общие черты.
– И контакт с Феникс мы примерно в это же время и потеряли… – протянул Святогор, кивая чему-то своему. – Спасибо, орел. Понял. Усилим наблюдение за АСИМ и лешими, явно их рук дело.
Юноша от похвалы расцвел и радостно сел обратно, снова ловя каждое слово своего кумира:
– Вот вам и яркий пример. Волчица всем говорит, мол, интернат вне политики и распрей, нейтралитет держим, а сама? Догадываюсь, как дело сталось: к ней заявилась Жар-Птица, скорее всего, в поисках искаженных чарами бедолаг, а в итоге пала жертвой обмана. Чистое сердце лжи не понимает, верит всему – вот небось и заслушалась местными небылицами.
– Но зола… – нахмурился другой орел, однако быстро стушевался под взглядом водянистых глаз.
– Пыталась исполнить свой долг и сопротивлялась, но все равно пала жертвой, – отчеканил Святогор. – Потому повторяю: вступать с подобными в переговоры абсолютно бессмысленно. Шанс встретить чистую, искреннюю душу, подобную Феникс, готовую бороться со злом в нашем мире, минимален, и разглядеть его могут только бывалые, опытные, старшие. Большая же часть этой нечисти поголовно спит и видит, как бы добрых молодцев обмануть и руки их в крови невинных искупать. Нельзя подходить к ним с нашими мерками: мол, женщина, ребенок, старик – все это твари злокозненные, чуждые людскому духу и природе. Только изжить, только домой воротить, дабы наш мир не коптили, – иного они не понимают. А кто сопротивляться будет – тот сам нашим миром владеть хочет, с такими разговор короткий.
Орлята закивали, словно китайские болванчики. Святогор довольно улыбнулся:
– Как, кстати, дела с Жар-Птицей? Выследили?
– Так точно, товарищ Святогор! – отрапортовал второй, дерзнувший ранее задавать вопросы орел. – Жива-здорова, но в переговоры вступать отказывается. Говорит, мол, мы и наши дрязги ей более не интересны, у нее в разгаре экзистенциальный кризис.
– Что и требовалось доказать, – развел руками старик. – Уж кто-кто, а Феникс раньше в нашей миссии была уверена как никто, ночами не спала, искаженных выслеживала. Потому и говорю – опасное место АСИМ: прикрываются малолетками, а сами потихоньку в умы детские пролезают и сговаривают их против нас и человечества в целом. Очень, очень дурно поступают. – И, помолчав немного, добавил: – Когда вернемся, перечитаю нашу копию договора. Если правильно помню, ради ведьм все и заводилось, а раз нет их, возможно, и в нем цены больше нет.
– Там, кажись, ведьмы только одним из пунктов были… – начал перебивший до этого богатырь, но снова осекся. Святогор вздохнул: иногда попытки его орлят помочь были до глупого нелепы. Сразу видно: молодежи нужна крепкая, отеческая рука.
– На «кажись» политику не построить, – проговорил Октябрь, глядя в окно на чуждый, выращенный монстрами лес. – Но не бойтесь, орлы. Я документы изучу и найду выход – ради нас всех. Не оставлю в тяжкой ситуации одних.
По салону зашелестели «спасибо», а Святогор продолжил научать своих верных слушателей, нет-нет да и называя их сынками. В такие моменты богатыри аж грудь выпячивали от гордости и всеми возможными способами выказывали готовность очистить мир людской от наносной скверны.
Все по заветам Святогора.
Первый рабочий день после отстранения Димка начал на лавочке перед конторой, словно его отец когда-то. Конечно, здание было другое, как и микроскверик с лавочкой, но обстановка в целом складывалась похожая: видимое расслабление, прикрывавшее лихорадочную умственную деятельность. Для постороннего наблюдателя – очередной мегаполисовский метросексуал присел почитать соцсеточки под кофеек. Вот только вместо капучино в стаканчике плескался русалочий кофе, который Татьяна, пусть и шипя, но все же приготовила для него, а вместо мемов от друзей – собственные заметки, основанные на пересказе батей их с коллегой приключений с Жар-Птицей, личных наблюдениях и известной к данному моменту информации. Прежде чем совершить то, что активно нашептывала ему чуйка, ДТП надеялся хоть немного обрести уверенность в своих действиях. Пока не шибко получалось, и младший алешкович отчаянно уповал на накопительный эффект от русалочьего пойла, если кривая все же заведет его не туда. С другой стороны, – успокаивал он себя, – ты первый за много лет богатырь под присмотром Спящей Красавицы, есть кому прикрыть спину. Опять же, оторваться от преследования наверняка при любом раскладе получится благодаря проапгрейженному байку, способному превращаться в робопса, да и верного Лохматыча, перманентно присутствовавшего отныне в его жизни, тоже не стоило списывать со счетов. С домовым, кстати, было связано еще одно перманентное пугающее чувство: Димка мог и опоздать.
Верный помощник, упрямо настаивавший, будто у них не рабство, а всего-навсего пожизненное служение, въехал в квартиру богатыря с горящими глазами: обычно домовому приходилось ютиться под одной крышей с другой семьей, а то и семьями, в гаражном кооперативе так и вовсе подужались донельзя, а тут целая квартира под присмотр отводится, красота! С такими хоромами, как описывал жилище ДТП Лохматыч, домовенок автоматом попадал в разряд завидных женихов и крепких хозяйственников. Однако через пару дней ажиотаж сменился подозрительной задумчивостью, и после нескольких попыток выяснить причину разговорить Кулибина таки получилось. Хлопая глазами и в беспомощности разводя руками, он объяснил:
– Никого из наших ни тут, ни вообще по улице шо вверх, шо вниз – нема.
Дима не понял, и домовенок постарался пояснить:
– Ну ты сам суди, молодец: хоромы-то старым-старохонькие, еще при Хрущеве строены. Не, я не ропщу, не думай: вода есть, газ исправный, мусоропровод опять-таки действует – удобство на удобстве, королем живешь! Да только не сходится никак у меня. В такие дома люди семьями въезжали, старшее поколение с собой беря, а те, не будь дураками, обычно и нашего брата прихватывали. Небось сам слыхал, шо при переезде главное – домового своего позвать? Вот то-то же. Обычно куда ни плюнь, в своих попаду, а туточа их нетути, хоть шаром покати. Скарб и утварь на месте, а жильцов нема. Дурно пахнет, молодец, ой, дурно…
Успокоить пригорюнившегося Лохматыча кое-как вышло только у Лолы, использовавшей подлый прием в виде старенькой портативной приставки богатыря, и теперь верный домовенок с утра до ночи (хотя ночью, скорее всего, тоже, просто Димка
