кровь на пол не хлещет, как из зарезанной свиньи. Скапливается чаще всего в брюшной полости.

— Дура редкостная, — согласилась я.

А что можно еще сказать? Сначала всех за Можай загнала своей ревностью, потом надумала, и чего было, и чего не было, нашла себе главного врага всея супружества — меня. *

*- правильно не за Можай, а за Можайск, куда весело и бодро добежали поляки, но как уж в народ пошло, так и пишу. Прим. авт.

А потом, кто виноват, что ее разоблачили? Понятно, опять я виновата. Эса Хавьера жалко.

— Каэ, а у тебя с ним точно ничего не было?

Я только что пальцем у виска не повертела.

— Лин, ты рехнулась, что ли?

Олинда внимательно посмотрела на меня.

— А чего она несла? Насчет тебя?

Вот кто бы сомневался, подруги меня в покое не оставили. В библиотеку им идти запретили, и рядом сидеть тоже, так они неподалеку окопались. И Виолу притащили бы — эс Хавьер рявкнул.

А когда эсса Магали начала орать, ну, тут ее в Санторине бы услышали. Она вон как хорошо натренировалась за время брака. Девчонки так точно услышали.

Я вздохнула.

— Лин, а тайны могут быть только через постель? Вот что эс Хавьер мог сказать супруге? Про Выбор дракона? Драконов? Если он мне молчать обещал?

Олинда искренне смутилась.

— Каэ, прости. Я не подумала.

— А тут ведь все-все, как оно есть. И тайные встречи, и разговоры, и расписание патрулей — думаешь, кто мне его дал?

— Я дура. Точно.

— Если ты смогла это признать, значит, ты уже не такая дура, — отмахнулась я. — Сама понимаешь, эсса Магали со своей вечной ревностью придумала себе большую половину проблем. Ну и результат налицо.

— Думаешь, умрет?

Я пожала плечами.

— Вполне реально.

Почему умирали от ранения в живот? Почему перед боем мылись, надевали чистые рубахи, ничего не ели? Да потому, что это уменьшало риск сепсиса.

Одно дело, когда кишки пустые. Другое — когда ты обожрался, и все это в брюхо вывалилось… вроде как можно кишки вытащить, все промыть изотоническим раствором…

Теоретически.

Практически — я на это не способна. И даже если кто-то так сделает, где гарантия, что пациент не помрет от болевого шока? Что все заживет нормально?

— И что эс Хавьер будет делать?

— Не знаю. Есть там еще пятна?

— Нет.

— Тогда предлагаю прогуляться в больничку.

— А пошли, — махнула рукой Олинда.

Спасибо уж и на том, что все девчонки не пошли. Только четверо. Вот, мы с Олиндой в результате убирали библиотеку, Фати и Сив помчались к драконам — успокаивать чешуйчатых ящерок. Они же чувствуют, что с нами что-то не то… на таком расстоянии мы с Виолой мыслями не обмениваемся, но мое состояние для нее не тайна. Если бы девочки не пришли ей все рассказать, она бы сама явилась. А дракон с личной заинтересованностью — это серьезно.

Мариса отправилась в больницу сразу же. Мало ли, что понадобится?

Вот мы ее сейчас и расспросим.

* * *

В больницу местную мне как-то попадать не случалось. Поэтому я и не сразу сориентировалась.

Да и построена она не так, как наши.

На первом этаже — большой зал. Чужих здесь не бывает, так что никакой регистратуры, никаких карточек, никаких вопросов, пока клиент от боли загибается. Здесь сразу пришел — ложись. Вот кушетки, рядом комната для медперсонала, правда — для врачей и для медсестричек разные комнаты.

И еще одна комната — архив.

Там действительно лежат истории болезни. Оформляются они, конечно, не так, как у нас. Это просто большие тетради, в которые и записывается все, что случилось с пациентом. Уходишь из Академии — тебе ее отдадут с собой. Твои болячки — твои проблемы.

На втором этаже палаты.

Общая, коек на двадцать.

Ну и штук десять одноместных — двухместных. Второй этаж выглядит вполне привычно, разве что там не сестринский пост, а большая комната, в которой и сидят помощницы. Оттуда их и можно вызвать. Медсестры и врачи тут тоже выглядят непривычно.

До белых халатов никто не додумался, вместо этого серые платья для женщин и большие платки на голову, которые завязываются на затылке, под волосами.

Для мужчин — штаны и рубашка. Разве что куртки снимают, ну и стараются завести рабочий комплект. В котором удобно двигаться и который не жалко кровью заляпать. Так что выглядят местные медики не слишком эстетично.

Главное — лечат.

Драконья кровь, драконья слюна и прочее… конечно, оно работает. Но далеко не всегда, увы. При лечении ожогов, поверхностных ранений — хорошо справляется. А вот такие, проникающие ранения…

Сложно с ними. В любом мире.

Мариса сидела в коридоре, на удобном диванчике.

— Каэ? Лин?

— А ты кого ожидала, — я плюхнулась рядом. — Что там и как обстановочка?

Мариса скорчила грустную рожицу. Эссе Магали она не сочувствовала в принципе — эсса покусилась на меня. За это эссе стоило отгрызть голову. Два раза. Но из вежливости…

— Врачи вокруг нее прыгают, но боюсь, не поможет. Что-то она там себе важное покромсала, — поделилась вполголоса подруга. — Срок пошел не на дни, а на часы. Может, к утру, а если нет, то к обеду точно — того.

Вот епт-компот, поворот. Такого я не планировала, это она сама с дури вляпалась. Все верно, живот — место такое. Что ты там себе повредишь — неясно, но раны эти плохие. И сами не заживут, тут шить надо, резать, а кто здесь на такое способен? Полостные операции и в двадцать первом-то веке через раз успешные. А тут?

— Шума будет, — поморщилась Олинда.

—