— Он настаивал, что друзья. Сообщил мне, что Джейн больше нет, и вы подозреваете меня в ее смерти. — Молодой человек содрогнулся. — Задавал мне вопросы о сестре, но я предложил ему убираться прочь.

Я на секунду задумался, что сделать с Фишелом при очередной встрече и, не дожидаясь приглашения, уселся на стул у кровати.

— Фишел пытался выяснить, что вам известно. Я сейчас собираюсь поговорить с вами откровенно. Вы готовы?

Сидни настороженно глянул на меня и положил здоровую руку на гипс, словно защищаясь.

— Ваша сестра — одна из четырех женщин, на которых преступник напал за последний месяц. Каждую из них похитили, вручив срочное письмо якобы от близкого человека. — Сидни в испуге сморщился. — Нам удалось обнаружить связь между жертвами — один судебный процесс, состоявшийся прошлой осенью. В нем в качестве свидетеля защиты принял участие некто Сидни Моррис, указавший ваш адрес — Марлтон-лейн. Как вы можете это объяснить?

— Ничего сложного, — пожал плечами молодой человек. — Это мой дядя. Меня назвали в его честь, к его великому сожалению. И к моему тоже.

— Дядя… — повторил я.

— Да, дядя. Мамин брат, — терпеливо пояснил Сидни.

Ну конечно. Дорстоун ведь сказал: Моррис — второе имя.

— Похоже, ваша мать его очень любит? — с досадой спросил я.

— Души в нем не чает, — откликнулся Сидни, перебирая тонкими пальцами простыню. — Мы с Джейн его ненавидели. Из-за него мое детство превратилось в ад.

У меня в уме сразу стала складываться четкая картина: чувствительный мальчик, подвергавшийся издевательствам дяди, которого поощряла его собственная мать.

— Как считаете, будет ли он сегодня в «Клавеллс»?

— Скорее, всего.

— Он женат, дети есть?

— Дядя — холостяк.

Я выдохнул. Дочери у Сидни Морриса не было, поэтому убийца похитил его племянницу. У меня по спине побежали мурашки.

— Почему дядя указал ваш адрес?

— Он жил у нас целый год, когда лишился жилья за долги, — презрительно скривился Сидни. — Ставил на собачьих и петушиных боях. Дядя кровожаден.

— Когда он съехал?

— Не знаю. Вроде бы осенью прошлого года. Кажется, в октябре.

Мое сердце екнуло. Аккурат после суда.

— Вы не в курсе, что он как раз в то время выступал свидетелем на суде?

— Честно говоря, для меня откровение, что он взялся быть свидетелем, — покачал головой Сидни. — Разве что мог извлечь из этого выгоду.

— Вы еще не связывались с моим приятелем? Помните, я записывал вам его адрес? — спросил я, поднимаясь со стула.

Молодой человек отвел взгляд.

— Нет. Пока не писал.

— Мистер Дорстоун, я настоятельно рекомендую вам покинуть Седдон-холл и попытаться что-то изменить в своей жизни. Вас любит юная женщина — разве этого недостаточно?

Он промолчал, продолжая теребить простыни.

В дверь тихо постучали, и из коридора послышался голос:

— Время вышло, сэр.

Как еще убедить несчастного покинуть свое убежище в мягкой кровати?..

Я протянул Сидни руку и медленно заговорил:

— Мистер Дорстоун, ваши слова помогли спасти жизни нескольких невинных женщин. Спасибо, что вы нашли в себе силы и не покривили душой.

Может быть, я слишком густо мазал джем, как говорит ма Дойл, но Сидни обязательно требовалась похвала.

Он лежал с несколько недоуменной улыбкой, а я не убирал открытую ладонь, и, наконец, молодой человек ответил мне рукопожатием, выпростав руку из простыней.

— До свиданья, мистер Корраван, и пусть вам сопутствует удача.

До станции я добрался как раз вовремя, чтобы проводить взглядом уходящий поезд. Стало быть, мое возвращение в Лондон откладывается на три часа. И все же мне не было жаль той лишней минуты, проведенной в палате Сидни.

Я скоротал время в пабе, заказав кусок пирога и почитав газеты. Вспомнив про обещания, данные Винсенту, отправил ему телеграмму с докладом о своих успехах. Написал, что зайду в «Клавеллс» и попытаюсь застать там Сидни Морриса, так что в Ярд сегодня уже не вернусь. Наконец я запрыгнул на подножку поезда, отправляющегося в Лондон, и погрузился в нелегкие раздумья.

* * *

В город я прибыл уже в сумерках и сразу направился в «Клавеллс». Сообщил привратнику свое имя, на что мне предложили ожидать в фойе. Там я провел полчаса, едва не заснув от усталости в кресле. Наконец вернулся привратник с известием, что мистера Морриса, как выяснилось, сегодня в клубе нет.

Разумеется, ложь — стоило лишь посмотреть на лицо привратника. Впрочем, сил вступать в споры у меня не было. Часы пробили десять. Я вышел в боковую дверь и очутился в переулке, ведущем к хорошо освещенной Пэлл-Мэлл.

Ладно. Сейчас — домой, а Сидни Морриса разыщу завтра.

Миновав мусорный бак, я услышал приглушенный звук взводимого курка и замер на месте, краем глаза заметив подходящую сзади троицу.

— Что вам нужно от Сидни Морриса? — заплетающимся языком произнес один.

— Просто хотел задать ему вопрос, — ответил я и медленно развернулся, выставив перед собой руки.

К сожалению, троица стояла не меньше чем в десяти футах, а мой револьвер остался дома. Дубинка в подобной ситуации бесполезна. Наступила короткая пауза, и я, пригнувшись, инстинктивно метнулся вправо. Как раз в этот миг и хлопнул выстрел. Пуля оцарапала мне плечо, и я вскрикнул от острой боли. Тем не менее, мне удалось обернуться лицом к нападавшим, и вооруженный мужчина оказался прямо передо мной. Я хватил его в челюсть, не дав ему выстрелить еще раз. Голова стрелка запрокинулась, и он рухнул наземь, а ко мне бросился один из его спутников и, обхватив меня вокруг туловища, крепко приложил спиной о землю. Я пнул его в живот, и мужчина отлетел назад. Ко мне прыгнул третий. Откатившись в сторону, я встал на четвереньки и получил тяжелый удар в голову.

Вдали раздался резкий свисток — на помощь шла полиция.

Шаги…

Крики…

Кто-то произнес:

— Боже, это Микки Корраван. Все в порядке.

Микки? Так ко мне обращались еще в Ламбете или в речной полиции.

Кто же это?

Я попытался открыть глаза и присесть. Приложив руку к виску, нащупал что-то липкое.

А потом наступила кромешная тьма.

ГЛАВА 45

Я очнулся в мягкой постели, унюхав аромат кофе.

Уж не приснилась ли мне схватка в переулке? Я пошевелился, и левое плечо ответило пульсирующей болью. Заныла голова, и я издал тихий стон.

— Привет…

Гарри?

В глазах плыл туман, и я не сразу сообразил, что нахожусь в собственной спальне, а Гарри стоит подле кровати, держа в руках белую чашку. Ее контуры странно колебались.

— Это… мне?

Язык еле шевелился, но парнишка меня понял.

— Конечно.