до нот, написанных руками древних композиторов. Простой поисковой подпрограмме Флориан послал запрос на песни протеста, в которых говорилось бы о несправедливостях и надежде на будущее, а также на песни о любви (этих было невероятно много) и просто на ритмичные веселые мелодии. И отсортировал их так, чтобы там присутствовали гитара, ударные и фортепьяно в любой комбинации.

На дисплее экзозрения появился список из нескольких тысяч наименований начиная с середины двадцатого века на Земле. Дополнительная информация подсказала, что именно на Земле и зародилась человеческая раса.

«Покажи мне ее», — дал Флориан команду юз-дублю. Перед глазами возникла Земля. Земля с орбиты, глазами астронавтов! Настоящее изображение, а не сконструированное, как в его простейших мысленных ландшафтах. На Земле были огромные коричнево-зеленые континенты, океаны, покрытые невероятными завитками чистейших белых облаков. Мир венчали льды на обоих полюсах. В ночное время континенты сверкали огнями городов, которые растягивались на сотни километров, особенно вдоль береговых линий. Красота завораживала, лесничему захотелось протянуть руку и коснуться планеты.

— Великая Джу, — простонал он. Глаза наполнились слезами.

— Флориан, — позвал Матье, — ты в порядке?

— Да-да, все хорошо. — Флориан вытер слезы и приказал юз-дублю сократить список песен до десяти, а потом переслал файл Матье. — Это вам. Ваша группа может сыграть их. Я не обижусь, если вдруг не понравится.

— Ты очень добр, Флориан, — сказал старый музыкант, мягко улыбнувшись. — Я знаю, насколько тяжело показывать другим людям свою работу, особенно если это личное, как песня. Файлы очень большие. Я послушаю их сегодня вечером, а завтра утром мы все обсудим. Годится?

— Ну, да. — Флориан не ожидал, что ему предстоит беседа по прослушанному. — Хорошо.

Чаинг вышел из клиники на втором этаже управления НПБ и отправился на пятый этаж подвала, который располагался тремя уровнями ниже архива. За утро появились первые результаты операции. Перрика и тер Васка задержали и везли в управление. Шерифы еще разыскивали Булрона, но теперь его арест не был первоочередной задачей, поскольку Чаинг поймал двух остальных подельников.

Их собирались доставить именно на пятый подвальный этаж. Камеры здесь были меньше, чем у элитариев, и коридоры уже, некрашеные кирпичные стены поглощали тусклый свет лампочек в стеклянных колпаках. На железных дверях, располагавшихся по обе стороны коридора, имелись смотровые окошки, прикрытые отъезжающей панелью. В конце центральный коридор соединялся с двумя другими, которые отходили от него под прямыми углами. Здесь стоял стол надзирателя, позади него — дверь в комнату охраны.

Дженифа рядом со столом беседовала с главным надзирателем и двумя другими охранниками, когда прибыл Чаинг. Она обернулась, и ее улыбка быстро обратилась в озабоченную гримаску.

— Что, Уракус побери, случилось с твоим глазом?

— Ничего, — ответил капитан.

Медсестра в клинике тоже обеспокоилась, когда промыла глаз и обработала липкой мазью. Она хотела отправить Чаинга на осмотр к больничному окулисту, если у капитана найдется время, но Чаинг решил обойтись бинтом и глазной повязкой. Фельдшер снял сломанный гипс и наложил новый, больше прежнего, к тому же ему еще требовалось высохнуть. Чаингу, чтобы не ждать, пришлось отрезать рукав рубашки и накинуть на плечо китель, приколов пустой рукав к нему.

— Прямо как Слваста, — заметил фельдшер, помогая Чаингу одеться. Но его веселье тут же испарилось, когда он заметил выражение лица капитана.

— Ничего? — воскликнула Дженифа. — Но…

— Я споткнулся. Ударился лицом о дверь. Проехали, — огрызнулся он.

Лекарству не хватило мощи снять боль в поврежденном запястье, и Чаинг боялся, не сместил ли удар Кастиллито кости. Боль стала острее, да и в целом что-то было не так.

Дженифа заледенела лицом.

— Так точно, сэр.

— Когда их должны привезти? — спросил Чаинг.

— Шерифы прибудут с минуты на минуту, сэр, — ответил главный надзиратель.

— Хорошо. Я хочу, чтобы освободили комнату для допросов номер три. Уберите всю мебель. Переведите туда Лукана и поставьте его койку.

— Э-э-э?

— Вы меня слышали, товарищ. Когда сюда привезут задержанных, поместите их туда же, вместе с Луканом. Ясно?

Надзирателю явно не нравились любые изменения в устоявшейся процедуре, а особенно такие, но он кивнул и сказал:

— Так точно, сэр, — словно был согласен с приказом.

Он позвал охранников, и те вынесли стулья и стол из комнаты для допросов номер три. Чаинг с Дженифой вошли в комнату для наблюдений, которую от допросной отделяла лишь стена с односторонним зеркалом.

— Ты собираешься рассказать мне, что произошло? — холодно спросила девушка. — Никто на третьем этаже не знает, куда ты пошел после допроса Кастиллито.

— Извини, — неловко улыбнулся Чаинг. Он указал на глазную повязку. — Пришлось сходить в клинику. Я споткнулся, когда ударил Кастиллито. И мне стыдно. Ну какой дознаватель на такое способен?

Дженифа сжала губы, сдерживая улыбку.

— Так вот почему ты ее отпустил? Чтобы избежать позора?

Чаинг чувствовал ее осуждение, ему стало противно: почему вечно приходится оправдываться перед ней!

— Не совсем. Она до сих пор наша лучшая зацепка после Биллопа. Возможно, Флориан свяжется с ней. Я установил постоянную слежку за Кастиллито. Если он приблизится к ней хотя бы на километр, мы его обнаружим.

— Он к ней не приблизится. Она же его мать, ради всего дрянного, он не захочет ее впутывать. В лучшем случае свяжется с ней по элитарскому каналу, и как мы об этом узнаем?

— Это отслеживают информаторы Горлан.

Дженифа удивленно взглянула на него.

— Ты на них полагаешься?

— А что еще делать? Закрыть Кастиллито в камере без связи с остальными, ну и? А так, по крайней мере, есть хоть какая-то возможность. И да, я понимаю, насколько малы шансы, но Флориан, может, и рискнет.

— Тогда это… — Дженифа кивнула на комнату по ту сторону зеркального стекла. Трое охранников внесли койку с лежащим на ней Луканом. Водитель слабо стонал, находясь на грани беспамятства.

— Это для того, чтобы изменить их отношение. Информация, которую задержанные предоставляют из страха, всегда более надежна…

— …чем информация, добытая под угрозой насилия. Я помню, ты предпочитаешь такой метод. — Дженифа наблюдала за Луканом. — Если ты не вернешь его в больницу, он долго не продержится. Ты же это понимаешь, верно?

— Понимаю, и мне все равно. Он помог субъекту гнездовой тревоги пробраться в город. Такое поведение невозможно ничем оправдать. Это измена против всего рода человеческого. А в таком виде он мне пригодится.

Девушка взглянула на Чаинга с одобрением чуть ли не впервые.

Им пришлось подождать несколько минут, затем дверь в допросную номер три открылась, и охрана НПБ втолкнула туда Перрика и тер Васка. Наручники с них сняли, и охранники ушли.

— Что за дрянь? — воскликнул Перрик, подойдя к койке. — Уракус, это же Лукан!

— Что?

Тер