Шрифт:
Закладка:
С другой стороны, женщина воспринималась на Руси как особый сосуд, дающий жизнь человеку. И в этом отношении она приближалась к образу Пресвятой Девы Марии, великой Матери Божьей. «У человека три матери есть: мать, которая родила, Божья Мать и мать сыра земля»[44], — говорили в русской деревне.
Обычаи русские требовали почитать мать. Дмитрий Донской в завещании наказывал: «А вы, дети мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться своей матери… на том не будет моего благословления…»[45] О том же писали в своих духовных грамотах другие князья. Князь серпуховский и боровский Владимир Андреевич завещал детям чтить и слушать «матерь свою», великий князь Василий Дмитриевич требовал держать «матерь свою во чти и в матерстве», а великий князь Василий Васильевич повелел, чтобы с его смертью возглавила семью княгиня: «Приказываю своих детей своей княгине. А вы, мои дети… матери своей слушайте во всем, в мое место, своего отца»[46].
Серьезная кара предусматривалась и для сына за избиение матери: за такое преступление наказывали «волостельской казнью»[47] и пострижением в монашество. Убийство отца или матери по Судебнику 1649 года каралось смертью, а в уставной книге Разбойного приказа предписывалось возить преступника по торгу, рвать при этом его тело клещами, а затем утопить, связав с кошкой, собакой, петухом и ужом[48].
Глава 4. Рабыня
На благословенный Багдад спустилась ночь, не принесшая, однако, облегчения после жаркого дня. Ахмад ибн Фадлан ибн альАббас ибн Рашид аль-Багдади, секретарь посольства великого халифа аль-Муктадира в далекую Булгарию, уже который день усердно трудился над описанием самых разных народов, встретившихся посольству во время пути. Сегодня пришел черед русов. Русы жили в далекой своей стране и приезжали в Булгарию торговать рабами.
И вот, когда умер этот муж… то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». <…> Когда же пришел день, в который будет сожжен [он] и девушка, я прибыл к реке, на которой находился его корабль, — и вот, вижу, что он уже вытащен на берег и для него поставлены четыре подпорки… и поставлено также вокруг него нечто вроде больших помостов из дерева.
Путешественник выводил затейливое кружево букв на дорогой бумаге. В саду закричала ночная птица, и в ее гортанном то ли зове, то ли плаче послышался арабу странный варварский напев русов. Он испуганно вздрогнул, сделал обережный знак рукой, отгоняя наваждение, и вновь склонился над рукописью.
…И пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки… И она руководит обшиванием его и приготовлением его [корабля], и она убивает девушек. <…> А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: “Право же, я сделала это из любви к тебе”». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они (уже раньше) сделали наподобие обвязки (больших) ворот, и она поставила обе свои ноги на руки (ладони) мужей…
Масляная лампа горела неровно, заставляя клубиться таинственные, наполненные воспоминаниями тени.
И они прошли с ней в направлении к кораблю. <…> И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку, но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила ее голову и всунула ее [голову] в палатку и вошла вместе с ней [девушкой], а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, причем взволновались бы другие девушки и перестали бы искать смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином и двое схватили обе ее ноги, двое — обе ее руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку <…> оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла[49].
Ахмад ибн Фадлан отложил павлинье перо, присыпал лист мелким песком — чтобы просушить чернила — и вздохнул, представив себе удивленное лицо великого халифа: надо же так почитать своего мужа, чтобы добровольно идти на смерть…
То, что у славян и русов жену по смерти мужа убивали и хоронили вместе с ним, утверждают многие древние авторы. Современные исследователи видят в этом обряде акт соумирания: женщина, поднимаясь на костер умершего мужа, переходит вместе с ним в другой мир, где они продолжают жить в любви и согласии. Но о чем свидетельствуют археологические находки?
О Древней Руси нам может многое рассказать Гнёздовский археологический комплекс — один из наиболее крупных и хорошо изученных археологических памятников того времени. Он расположен у деревни Гнёздово (от которой и получил название), недалеко от Смоленска. В него входят более 4000 курганов, которые датируются Х — началом XI века.
Сейчас в Гнёздове раскопано свыше 700 курганов. Большинство погребений в них — трупосожжения. Одних покойников сжигали на стороне[50], других — на месте. После этого останки ссыпали в большие сосуды и помещали в курган вместе с оружием, орудиями и украшениями. Среди захоронений есть богатые, есть бедные. Богатые мужские сопровождаются дополнительными погребениями. Так, в одном кургане стояли три больших горшка, наполненных жжеными костями; при одном из них были воткнуты в землю меч и копье, в двух других оказались женские украшения. Воин, погребенный с двумя женщинами. Казалось бы, все ясно: воина похоронили с двумя любимыми женами… Вот только большинство мужских погребений никогда не сопровождаются погребениями женщин. Мужчин и женщин, богатых и бедных, хоронили в отдельных могилах. И только в очень богатых погребениях женщины сопровождали мужчин. Проанализировав погребальный обряд, археологи сделали вывод: убивали и сжигали вместе с мужчиной не законных жен, а рабынь — наложниц[51].
Да, рабство у наших предков не просто бытовало, а процветало. С V–VI веков славяне вели беспощадные войны, а
