понять, что происходит. В покои ворвался запыхавшийся, провонявший конским потом гонец; он принес плохие вести. Княгиня вдруг почувствовала, как ноги стали словно ватными, и поспешно села, придерживая руками уже большой живот…

Первенец, которого ждал ее муж, князь Ярополк, — ждал так долго, что уже почти отчаялся, — теперь будет сиротой… Убил князя его родной брат, Владимир. Пройдет еще совсем немного времени, и она узнает, что решена и ее участь: братоубийца возьмет ее в жены, он будет растить ее сына, а сама Предслава — прозябать среди сотен наложниц Владимира. Братоубийцы…

Ох, какая нелегкая судьба ждала княгиню Предславу, бывшую когда-то монашкой. Гречанка, истово верующая, она с детства не хотела становиться женой и матерью; она стремилась в монастырь, и ее мечты исполнились. В тиши монастырских стен девушка собиралась провести всю жизнь, молясь и размышляя о вечном. Но однажды утром на них налетели неистовые, страшные русы, воины князя Святослава. Монастырь разрушили, монахинь взяли в плен. А ее выбрал себе в наложницы сам князь Святослав. Когда юная красавица-гречанка ему надоела, он выдал ее замуж за своего сына Ярополка. Бедная девушка подчинилась — что еще ей оставалось? Утешало одно: муж очень интересовался ее верой и много с ней об этом разговаривал, так постепенно они и сблизились. В Иоакимовской летописи о князе Ярополке Святославиче можно прочесть: «… муж кроткий и милостивый ко всем, любящий христиан», из-за этого и не любили его, потому что «христианам дал волю великую»[24]. Предслава — так, по мнению историка и государственного деятеля Василия Татищева (1686–1750), звали на Руси «грекиню» — была беременна, когда Ярополка убил Владимир, будущий креститель Руси. Убийца мужа взял ее себе, как пишет Нестор в Повести временных лет, наложницей — «залежею не по браку»[25].

Убийство Ярополка Святославовича Киевского по повелению Владимира Святославовича. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. Библиотека РАН / Wikimedia Commons

У князя Владимира было больше всего женщин среди русских князей: только официальных («водимых») жен пять, а уж наложниц… Вот что пишет тот же Нестор: «…а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове… И был он ненасытен в этом [в блуде], приводя к себе замужних женщин и растляя девиц»[26]. При этом, на взгляд летописца, законные жены от наложниц отличались лишь тем, что первых приводили в дом супруга с совершением всех обязательных обрядов.

Владимиру Предслава родила еще троих детей.

Да, наложница на Руси своим положением не отличалась от рабыни. Она была так же бесправна, а муж мог ее даже завещать кому-нибудь, как вещь… Так случилось и с «грекиней» Предславой.

Крестившись и женившись на дочери византийского императора, Владимир распустил свой гарем:

…упрошен был отпусть жен от себя, как обещал [ибо христианином стал], и отпустил Вышеслава, который родился от Оловы, княжны варяжской, в Новгород; Гориславу с Изяславом в Полоцк, ее же сына Ярослава в Ростов; Всеволода во Владимир; Предславу с сыном Святополком в Туров; Мальфрид с сыном Святославом в Овруч; Адиль с сыном Мстиславом во Тмутаракань… Прочих жен и дочерей дал в жены ближним своим, не имущим жен…[27]

Прочих жен… Что многоженство у славян было — дело известное. Помимо летописца Нестора, сообщали о нем и арабские авторы IX–X веков.

Так, Ибрагим ибн Якуб (ок. 912–966) пишет о гаремах славянских князей, которые держат взаперти 20 и более жен, а ибн Фадлан рассказывает о русском князе, имевшем аж 40 жен!

Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него. С каждым из них [имеется девушка], которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста [мужей] сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих сподвижников…[28]

Но не лучше дело обстояло и в языческой Европе, и у западных славян. Знаменитый Козьма Пражский (1045–1125) подтверждает обычай чехов иметь по две-три жены. Многоженцем был и живший в X веке чешский князь Славник, основатель династии Славниковичей. Как уверяет составитель Жития святого Войтеха, святому даже пришлось покинуть чешскую землю из-за того, что он так и не смог победить многоженство. Да и франк Само, основатель первого в истории славянского государства, когда стал править чехами и словинцами, создал себе гарем из двенадцати славянок. Своим письмом папа Иоанн VIII (814–882) наложил запрет на двоеженство в княжестве князя Коцела на озере Балатон — об этом говорится в его письме от 873 года. На Балканах в конце X века с многоженством боролся Козьма Болгарский. Мешко в Польше, до того как принял христианство, имел аж семь супруг. Хронист XI века Адам Бременский утверждал, что многоженство в обычае было и у прусов, а князья у них и вовсе не ограничивали себя в количестве жен. По мнению известного дореволюционного историка Михаила Владимирского-Буданова (1838–1916), именно институт многоженства способствовал тому, что популярной стала брачная традиция похищения — «умычки» — невест, о которой мы говорили в главе 2.

Надо отметить, что и нескольких жен нашим далеким предкам оказалось маловато. Арабский историк Ибн Мискавейх (ум. 1030) пишет, что у русов помимо жен были еще и наложницы: «Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин…»[29] Наличие наложниц резко осуждал в 1039 году чешский князь Бржетислав.

Принято считать, что и наложничество, и многоженство с приходом христианства стали пережитками тяжелого языческого прошлого. Однако и позже они были распространены повсеместно, что подтверждают многочисленные христианские поучения, правила и послания, где они порицаются постоянно — на протяжении всей истории Русской православной церкви. Вот XI век: митрополит Иоанн II пишет, что нужно отказывать от причащения «тем, которые бесстыдно и не краснея допускают общение с двумя женами, — это далеко от нынешнего благочестия и благопристойного ромейского жития»[30].

По мнению доктора исторических наук Бориса Романова (1889–1957), многоженство на Руси еще несколько веков оставалось обыденностью, причем для всех сословий. Разницы между второй женой, третьей