Не могу сказать, что я сильно расстроилась, доминанта была другая. Да и пану моему надо отдать должное: разместив своих, он вернулся попрощаться со мной, нежно жал мою руку и грустно целовал мою щеку, мысли же у меня были уже далеко…

Итак, я осталась в купе одна. Наверное, это было к лучшему. Я спокойно уселась на диван и стала приводить в порядок смятенные мысли. Попыталась представить предстоящую встречу: на перроне под ночным небом в ярком свете фонарей группами стоят встречающие, у всех в руках букеты цветов, лица радостные. В глазах – ожидание встречи с близкими и родными. В толпе выделяется один мужчина, сразу видно, что иностранец: холеный, интересный брюнет в элегантных очках и дорогих ботинках. Другая одежда тоже присутствует, но я ее просто не успела представить. Пусть уж хоть ботинки! В руках он держит огромный букет цветов. Цветы, естественно, синие! Поезд плавно тормозит, проводник открывает дверь и я выпархиваю на славную польскую землю. Красавец с букетом внимательно смотрит на меня, улыбается и говорит по-русски с легким акцентом:

– Здравствуйте, Таня! Я выучил Ваш язык, чтобы иметь возможность говорить о любви без переводчика! – он нежно меня целует и вручает свой роскошный букет. Окружающие нас женщины смотрят на меня с завистью, а мужчины – с восхищением!

– Устали с дороги? Позвольте отвезти Вас в отель?

– Спасибо, Вы очень любезны!

Он кивает носильщику, носильщик подхватывает мою сумку, а долгожданный бельгиец ведет меня на стоянку авто, мягко и уверенно взяв за локоток. Помогая мне усесться в лимузин, он ненароком касается моей руки и словно искра пробегает от его горячих пальцев к моим… Мы едем по ночной Варшаве, освещенной сотнями огней, словно путешествуем в волшебную сказку. Машина тормозит около гостиницы: ковровая дорожка, ливрейный портье, вращающиеся двери… Мои мысли уносят меня все дальше, в номер люкс, роскошный ресторан с изысканным ужином и французским шампанским в мою честь, в любовь и счастье как у людей в кино…

Внезапно, очевидно на нервной почве, я нестерпимо захотела писать. Все романтические грезы мигом улетучились и осталась одна суровая необходимость! А санитарные зоны – они и в Европе санитарные зоны. Туалет закрыт и надежды на спасение просто никакой! Что делать?! Как же я упаду в объятия принца, когда мой мочевой пузырь не даст мне не то что порхать, но и дышать свободно? Я попыталась путем аутотренинга внушить себе, что не хочу, но зов организма был немилосерден – писать хотелось всерьез! Я начала лихорадочно придумывать выход – хороша же я буду, если в момент любовной встречи позорно описаюсь! А как же восторженные взгляды окружающих? А жених? Он мне страстно о любви, а я ему не менее страстно – о ватерклозете? Это же черт знает что! Просто крушение всех надежд! Нет, надо что-то предпринять! Нельзя же портить такой сюжет!

Тут мой взгляд упал на столик в углу купе. Маленький такой угловой столик. В голове смутно зашевелились обрывки воспоминаний: вот пан Станислав бреется не выходя из нашего купе, вот его родственники приносят из своего купе свежевымытые овощи. А вот и странные шарниры у столика… В свете этих воспоминаний идея поднять столешницу была просто логичной. Что я и проделала. И что, вы думаете, там оказалось? Правильно! Умывальник! Это я, неискушенная благами цивилизации, ходила мыть руки и умываться в общий туалет, а удобства – вот они, рядом! Поскольку все мои действия на тот момент были подчинены только одной мысли, одному желанию, то я быстро закрыла дверь на защелку, опустила занавеску на окне и… О, да! Это было счастье! Теперь я была готова к пламенным объятиям и бельгийца и его лимузина.

ГЛАВА 8

Поезд прибывал на Варшавский вокзал. Я вышла на перрон. Сердце мое просто выпрыгивало из груди. В первый момент я даже не поняла, что произошло, настолько была взвинчена и ошеломлена. Помахав рукой пану со товарищи, посмотрев вслед удаляющемуся поезду, так хорошо и вовремя доставившему меня к месту встречи, я постепенно начала осознавать, что произошло, точнее, не произошло: перрон был пуст! Девственно, то есть абсолютно! Если кто-то там и был, то все уже разошлись и я осталась совсем одна! Одна одинешенька в чужой стране посреди незнакомого города да еще и поздно вечером! И никакой жених на горизонте даже не маячил! Осознание ситуации происходило очень постепенно. Я постояла еще немного, тяжело подняла свою сумку и побрела к лестнице на второй этаж. В общем-то, мне было все равно куда идти, но и стоять на перроне было бы глупо. Медленно поднявшись наверх, я остановилась у ограждения. Еще теплилась надежда, что он опоздал, что вот сейчас появится, запыхавшийся, но все равно элегантный, со слегка помятым букетом… Но появляться никто не спешил. Напротив, народу становилось все меньше, а часы показывали все более позднее время. Тут изображение стало расплываться, из глаз потекли слезы… Так я и стояла на чужом вокзале, среди незнакомых людей, далеко от дома, от мамы, от дочки и плакала, плакала…

– Проше пани! – вывел меня из оцепенения мужской голос, – What’s the matter? Что случилось? – спросил он. Я встрепенулась, но сквозь слезы увидела лишь местного полицейского. Он явно решил протянуть мне руку помощи. Перестав плакать, я спросила:

– Pan, Russian, English? (Пан, русский, английский?)

– English, пани! – и мы продолжили на «инглиш»:

– Почему пани плачет? У пани украли деньги? – подозрительно спросил он,

– Ах, пан! У пани есть деньги! – всхлипнула я,

– Тогда пани потеряла билет? – уже более участливо предположил он.

– Ах, у пани есть билет! – еще горше всхлипнула я.

– Почему пани плачет? Опоздала на поезд? – опять спросил полицейский. В его голосе прозвучало уже такое явное сочувствие к незадачливой пани, что я по новой разревелась и прорыдала:

– Пани не встретил жених! – Удивлению полицейского не было предела. Он только и смог вымолвить:

– Такая коханая пани! – затем бодро предположил – Он, наверное, не в себе! – и взялся меня опекать.

– Какой валютой располагает пани? Доллары, злотые, рубли?

– Доллары – прохлюпала пани, то есть я. Как только речь зашла о деньгах, слезы высохли и в голове созрел приблизительный план действий. Без наличных денег никакие действия предпринять невозможно. Поэтому первым пунктом нашей с паном полицейским программы был визит в вокзальный туалет. Дело в том, что я, имея в своем распоряжении не так уж много валюты, очень боялась потерять ее.