ГЛАВА 12

К мотелю мы подъехали без приключений. Франц припарковал машину у входа, вылез и бодро двинулся к дверям. Я же по простоте душевной осталась сидеть в ожидании чуда. Но не тут-то было: он вовсе не собирался галантно распахивать передо мной дверь и подавать даме ручку. Не дождавшись знаков внимания, я логично рассудила, что не до жиру – быть бы живу, резво выскочила сама и припустила за Францем.

Когда я вбежала внутрь, мой кавалер уже стоял у конторки девушки-ночного портье и обсуждал условия ночлега. Я такое событие никак не могла пропустить и сходу влезла в разговор:

– Пани, рашн, инглишь? – начла я со своей коронной на тот период фразы. Девушка бодро заговорила на английском:

– Какой номер желает пани? К сожалению, люкс уже занят, но могу предложить вам прекрасный двухместный номер…

Договорить она не успела, потому что я пресекла это безобразие в самом зародыше:

– Два номера, пани! Два! Мы будем ночевать по отдельности! – затараторила я, одновременно бурно жестикулируя и демонстрируя ей количество требуемых помещений на пальцах. Франц несолидно усмехнулся и согласился:

– О да! Как говорит мой спутница!

Милая пани оказалась на моей стороне и любезно предложила нам расположиться в двух соседних трехместных номерах в мансарде мотеля. Я готова была лезть хоть на крышу здания и поспешила согласно кивнуть. Милая же пани обратилась к сильной половине нашей пары:

– Пан платит?

Пан проявил благородство и радостно достал бумажник. Он, как видно, был ужасно горд, что мог позволить себе так шикарно принять русскую гостью на польской земле! Итак, он достал свой кошелек… Этот момент был началом конца. Он-то еще не понял, что проиграл, но я…

Когда-то, в юности далекой, я вычитала в каком-то журнале, что всякий уважающий себя мужчина должен иметь чистые ботинки, аккуратные документы, кожаный и, желательно, дорогой бумажник, а в нем – купюры, сложенные ровными пачечками и рассортированные по достоинству. С тех пор мужчины, не имеющие данных половых признаков, мужчинами в моих глазах просто не являются!

Так вот, мой бельгийский пан достал свой кошелек, а за ним – паспорт… Боже! Мне только и осталось восклицать! Паспорт его был похож на старую, замусоленную пачку бумажек, из той серии, что тут переворачивали, а тут рыбу заворачивали: углы оборваны, обложка истерта и измята. Такой документ просто и ясно кричал: «Мой хозяин – неблагонадежный элемент!» Я этот крик услышала очень даже отчетливо, а мое услужливое и хорошо подогретое подсознание быстро сделало определенные выводы. Бумажник его был все же слегка похож на кожаный, но кожаным он был давно. А в нем были деньги. Такого отношения к деньгам я не встречала еще ни разу!

Да, есть среди моих знакомых люди, рассовывающие деньги по карманам. Да, есть у меня подруга, которая просто ссыпает купюры в сумку и перемешивает их с содержимым, говоря при этом, что ни один вор не обчистит ее до нитки – всего он просто не успеет найти! Но в данном случае денежные знаки, которые рекомендуется любить, беречь, расправлять и разглаживать, были смяты, скомканы и натолканы в бумажник отвратительной кучей! Этого мое бедное сердце не выдержало: все дальнейшие действия и слова моего жениха стали восприниматься мною исключительно как враждебные выпады.

Но поговорка «Из рук врага не берем!» как-то не пришла мне в голову на тот момент и все враждебные акты по оплате ночлега и ужина в ресторане мотеля я выдержала стоически. Надо вам сказать, что психологически я была уже на грани нервного срыва, напряжение сил было непомерным, да еще и кушала я в последний раз как раз на польской границе, обмывая пана Станислава и его родню!

ГЛАВА 13

Итак, изрядно понервничав, мы направились в ресторан мотеля. Как и следовало ожидать, посетителей, кроме нас, не оказалось. Я, грешным делом, подумала, что и обслуживающего персонала не будет, а из еды окажутся лишь холодные закуски, но просчиталась. Нас встретил и проводил к столику приятный молодой метрдотель, а с кухни вкусно пахло съестным. Мы с женихом уселись за столик друг напротив друга, причем Франц даже не почесался показаться галантным перед дамой. Напротив, он с облегчением плюхнулся на свой стул и уставился на меня с воодушевлением во взоре. Очки его так и сверкали в свете электрических лампочек:

– Какая ты хорошенькая! – самодовольно констатировал он, оглядев добычу.

– Я знаю! – с грубоватым вызовом парировала добыча. Хотя усталость, голод, пережитые волнения притупили мои чувства, решение о нелюбви было принято окончательно и бесповоротно! Жених в своем сватовстве пролетел, как фанера над Парижем!

– О! Я знаю! Я знаю! – запричитал Франц с умилением и восторгом, будто чудо произошло, и кукла заговорила человеческим голосом. Поскольку предмет его умиления умел не только говорить, но еще и обладал мыслительными способностями, то он (то есть в смысле я) коварно спросил:

– А закрыли ли Вы машину? Время позднее!

– О, нет! Не надо! – воодушевленно отозвался спутник

– Как это не надо! – возмутилась я, – Ведь там мои вещи! Я буду волноваться!

– Нет волноваться, Танья! Все o`key! – успокоил он, но безрезультатно, так как я с удвоенной энергией продолжала:

– Как не волноваться? Социализм в Польше кончился совсем недавно! Вполне могут обчистить машину – и плакали мои вещи!

– Я не совсем понимает, почему вещи плакать, но я пойти и принести потом! – отозвался Франц.

– Нет, не потом! Прямо сейчас! Сей момент! – настойчиво повторяла я. Францу ничего не оставалось, как отправиться за моей сумкой, что он и сделал, причем, без тени раздражения.

Я же тем временем кинулась к метрдотелю, который внушал мне гораздо большее доверие, чем горе-жених:

– Ах, проше пан, русский, английский! – завела я привычно.

– Русский, пани, русский! Говорите по-русски!

– Ах, пан! Я совсем не знаю того пана, с которым приехала! – идиотски начала я.

– Как же вы тогда с ним приехали?

– Ах, проше пан, это жених по интернету! – глаза моего собеседника расширились и заиграли интересным блеском, – Мы писали письма и встретились в Варшаве сегодня вечером! Но он для меня совсем-совсем чужой! Он везет меня куда-то, не знаю куда! Я боюсь!

Молодой человек покровительственно засмеялся:

– Не бойтесь, пани! Он уже проезжал здесь днем, обедал… Он тихий!

– Тихий… – отрешенно повторила я.

– Да, тихий, но если он вас обидит, сразу бегите ко мне, я буду вас защищать!

Обретя неожиданного союзника в лице очередного польского пана, (ну, как их не любить после этого!), я приободрилась и вернулась к своему столику. Как раз