Губы девушки были ярко-красными от помады.

— Мне на прием. По личному вопросу, по записи, — волнуясь, сказала Ольга. Девица мельком взглянула на нее, посмотрела в журнал и, не спрашивая фамилии, кивнула на дверь. За дверью слышался глухой неразборчивый голос.

Кабинет заместителя комиссара оказался гораздо просторней и светлее приемной. В незакрытые шторами окна било солнце. Над массивным столом в рамке висела фотография Ельцина. Сам заместитель комиссара разговаривал по телефону. Увидев в дверях Ольгу, он указал рукой на стул, стоящий возле стены, а сам продолжил разговор, одновременно листая какие-то бумаги, прижимая трубку плечом.

— Да нет, — говорил он в трубку. — Какие длинные удилища? Короткие. Ты что, на зимней рыбалке никогда не был? Да, мормышки, прикормку… Потом? Потом банька у Иваныча — Он хохотнул. — Ну сам понимаешь!..

Пока полковник разговаривал, Ольга рассматривала его, оставаясь стоять посреди кабинета. Невысокий, коренастый, плотный, лет сорока пяти, с залысинами. Гладко выбрит. Глаза щурятся, как у сытого кота. Такой… любитель жизни, судя по секретарше. Орет, наверное, на подчиненных и бюрократ, если не видит личной заинтересованности…

— Слушаю вас, — положив трубку, наконец обратился к ней полковник.

Вчера Ольга целый день мысленно готовилась к этому разговору, желая сразу и четко изложить в военкомате суть дела. А придя в кабинет, растерялась. Она расстегнула верхнюю пуговицу пальто, зачем-то сняла перчатки и, комкая их в руке, сбивчиво произнесла:

— Нет писем от сына. Последнее пришло за десятое декабря, а сегодня третье. Почти месяц. Что-то случилось. Он мне раньше каждую неделю писал, его перевели, и вот…

— Где ваш сын служит? — перебил ее полковник.

— Призван в учебную танковую часть в Новосибирске. А потом по распределению его направили в Адыгею, в город Майкоп. И с тех пор от него ни строчки. Адрес новой части не прислал. Даже открытки с Новым годом не было, — торопливо выговорила Ольга. Она хотела добавить, что ее сын абсолютно домашний мальчик, что он за это время обязательно написал бы домой уже несколько писем, он же понимает — дома волнуются. И что она, мама, совершенно не знает, что ей делать, к кому обращаться, поэтому и пришла сегодня в этот кабинет.

Но полковник не собирался вникать. Тем более что в этот момент снова зазвонил телефон.

— А чего вы от военкомата хотите? — пожал он плечами, выразительно поглядывая на трубку. — Это вообще не мой вопрос. Пишите в канцелярию учебной части, узнайте адрес его нового места службы и напишите командованию. Он не сообщал, куда его конкретно отправляют?

— В 131-ю мотострелковую бригаду. В город Майкоп, — с готовностью ответила Ольга.

— Ну вот. Можете даже телеграмму туда послать. Вашему сыну там быстро объяснят, что домой писать надо регулярно. — Полковник потянул руку к звонящему телефону, давая понять, что разговор закончен, и вдруг, замерев на мгновение, переспросил: — Куда-куда? В Майкопскую бригаду?

— Да, — ответила Ольга. — Сын писал, что туда.

Что-то произошло. Что-то изменилось в лице военкома. Оно словно затвердело. Перед Ольгой сидел уже не вечно занятый бюрократ с дорогими часами на руке, выглядывающими из-под рукава кителя, а настоящий военный. Он медленно приподнял трубку, сбросив звонок, и внимательно, словно впервые, посмотрел на Ольгу. В его глазах было что-то, что заставило Ольгу замереть.

Сердцу стало нехорошо, по затылку прошел холодок.

— Ты вот что, мать… — через долгую паузу произнес полковник, не замечая, что говорит с незнакомой женщиной на «ты». — Посиди-ка пока в приемной. Сделаю пару звонков. Давай запишу… Имя и фамилия сына, год рождения и когда переведен. Может, что-то и узнаю.

Ожидание в приемной затянулось на вечность. Секретарша, то перебирая какие-то бумаги, то рассматривая маникюр, время от времени бросала на сидящую на стуле Ольгу быстрые взгляды. Из-за закрытых дверей кабинета слышался неразборчивый голос полковника. Ольга комкала в руках перчатки. Через какое-то время в приемную зашла женщина в норковой шубе, с дорогой сумочкой, с тонко выщипанными бровями на матовом ухоженном лице. Ничего не спрашивая у секретарши, она сразу направилась к кабинету, намереваясь зайти внутрь, но как только постучалась, голос из-за двери рявкнул что-то вроде «занят», и дама, изобразив на лице возмущение, поспешно покинула приемную.

Зашел какой-то парень, постоял, помялся и тоже исчез.

Маленькая черная стрелка на часах на стене показывала вначале двенадцать, потом час и пошла по циферблату вниз. За это время полковник только раз показался из кабинета, приказал секретарше зайти, а Ольге коротко бросил: «Жду звонка». Ольга не сомневалась: что-то случилось.

Она шла сюда в надежде услышать, что виновата почта, что нерадивое командование не смогло правильно организовать доставку писем из части, что произошла какая-то путаница, и сейчас, после ее жалобы, посыплются приказы, все наладится, и письма от сына пойдут домой регулярно и в срок. Но, судя по лицу полковника, произошло что-то гораздо серьезней, чем сбой в работе почты. Сжавшись, она сидела на стуле. Очень хотелось выйти на улицу, вдохнуть морозного воздуха, но полковник мог позвать ее в любой момент.

Выросшая в семье атеистов, она не умела молиться, поэтому в мыслях непрекращающимся потоком шли слова: «Пусть все будет хорошо, пусть все будет хорошо…» Перед глазами стояло лицо сына, но не такого, как сейчас, а маленького, двухлетнего. Он сидел у нее на коленях, с пухлыми щечками, с блестящими от интереса глазами, и, познавая мир, спрашивал, указывая пальцем с предмета на предмет: «Это? Это?» — «Это цветы, это вазочка», — терпеливо объясняла молодая Ольга, и сын, полностью удовлетворяясь ответом, переводил палец на что-то другое.

— Зайдите, — пригласил ее в кабинет полковник, приоткрыв дверь.

Наверное, он был неплохим человеком, раз потратил несколько часов своего времени на незнакомую ему женщину, обычную посетительницу, которая стояла сейчас посреди кабинета с бледным лицом. Вернувшись за стол, полковник с минуту помолчал, затем неожиданно спросил, не глядя Ольге в глаза:

— Вы хоть телевизор смотрите?

Военком переходил то на «вы», то на «ты» совершенно произвольно, видно, повинуясь своему внутреннему настроению.

— Смотрю, — непонимающе ответила Ольга и зачем-то добавила: — С дочкой.

— Я в смысле новостей. — Полковник явно старался не встречаться с Ольгой глазами. Он взял в руки ручку, покрутил ее, кинул, полистал какие-то бумаги, затем сжал пальцами подбородок, крякнул и решительно продолжил: — По указу президента для наведения конституционного порядка в Чеченскую республику ввели войска. По сути — это полномасштабная военная операция… — Здесь он нашел в себе